– Это еще что такое?! – воскликнула лекарь.
– Это инстинктивная реакция на запах крови вашей пациентки, – произнес Громиро. Он был единственным, кто остался стоять.
– Вы мне тут бросьте свои оборотнические повадки и марш на занятия! – прикрикнула нара Болтиньяк.
– Занятия уже закончились, – вновь заговорил Рэндом. – И они никуда не уйдут до тех пор, пока носитель крови не даст распоряжение.
– Вам, как я посмотрю, никакие распоряжения не нужны, студент Громиро, – вновь сдвигая очки на кончик носа и с подозрением глядя на Рэна, проговорила женщина.
– Я был освобожден от подобных реакций самим нараем, еще в детстве, когда отец получил назначение на пост министра обороны, – небрежно пожав плечами, ответил Рэндом.
– Так скомандуйте своей армии юнцов освободить коридор, – заявила лекарь и закрыла дверь, оттеснив меня обратно в помещение лазарета.
– Вот, значит, как. Бедная невольница, скромная да тихая, а копни глубже – полубогиня, нажитая нарая и вообще неизвестно на что способная девица, – улыбаясь, проговорила нара Болтиньяк.
И столько радости было в этих словах, словно женщина всю жизнь ждала встречи с кем-то, подобным мне.
– Как же я теперь в комнату вернусь? – спросила я у нары, не разделяя ее восторга.
– Об этом можешь не волноваться, я оставлю тебя на ночь в лазарете. Побудешь у меня под наблюдением, вдруг все же сотрясение, – заявила Болтиньяк.
– Но я прекрасно себя чувствую, – возразила я, не желая оставаться в царстве едких запахов и белых стен.
– А синяки под глазами уже проявляются, – словно невзначай произнесла нара, подавая мне настольное зеркальце.
Синяки действительно были, но скорее от утомления, нежели от удара. Нос припух, но совсем немного.
– Не переживай, к утру будешь румяной и отдохнувшей, я тебя подлечу, – заверила меня женщина, отбирая зеркало. – Сейчас мы с тобой поужинаем и займемся излюбленным женским, и не только, развлечением – будем сплетничать!
– Еще слишком рано для ужина, – обреченно проговорила я, поняв, что сбежать не получится.
– Самое время. Есть перед сном вредно. Я не раз говорила ректору, что ужин следует перенести на два часа. Но она уперлась: видите ли, большинство студентов – представители хищных рас, и у них к вечеру аппетит только просыпается. Еще бы занятия на ночь перенесла! – ворчала лекарь, возясь возле стола.
Но поужинать мы не успели. Дверь в лазарет с треском распахнулась, и в помещение ввалились двое мужчин. Лицо одного из которых было обожжено, а второй держал на руках Салимо. Парень был без сознания и очень бледен.
