Генерал-майор Бережной говорит, что Гитлер поставил на кон свой последний бронетанковый резерв, и проигрался до трусов. Теперь все зависит только от нас. Чем обернется для фашизма это поражение — легкой неприятностью, или тяжелейшей катастрофой? Я знаю, что товарищ Сталин намерен устроить немцам именно последнее, но лишь бы все получилось…
Неподалеку слышны удары кувалдой о металл, это спешно чинятся экипажи нескольких машин у которых немецкими снарядами были сбиты гусеницы. У меня кружится голова — всего два с половиной часа боя, и группировка Гудериана прекратила свое существование. Вот прямо передо мной сгоревшая "четверка". Лобовой лист проломлен ударом снаряда потомков. Изнутри тянет сладковатым запахом сгоревшей плоти. Судя по всему, экипаж немецкого танка так и остался внутри.
Мимо, откозыряв, проходит патруль из четверых морских пехотинцев, унтер и три бойца. Вообще-то они сержанты, но за их беспощадную придирчивость и изнуряющие каждодневные тренировки, наши бойцы прозвали их "унтерами". До самого начала операции по шестнадцать часов в день: тактика, огневая, марш-броски, физподготовка и рукопашный бой. Но питание шестиразовое, по специальным рецептам.
Вместо политзанятий — кино… "Обыкновенный фашизм" и то, что их журналисты сняли во время освобождения Крыма, он, кстати, так и называется. От всей этой агитации бойцы буквально звереют. В бой пошли как на прогулку, еще, говорят, некоторых удерживать приходилось, чтоб пехота раньше времени на танки не бросилась.
Танкистам от инструкторов тоже досталось изрядно. Командир их батальона, майор Деревянко и зампотех бригады, командир ремонтного батальона, капитан Искангалиев выдавили за эту неделю с них семь потов. Тактика, вождение… И восемь часов копаться в моторе. Восемь дней крайне мало, даже если учить по шестнадцать часов в день, но как мне сказали, эффект уже есть. Конечно есть — вот он, эффект, разбросан горелым железом, в котором ковыряются трофейщики из рембата. Скручивают с обломков все, что в хозяйстве пригодится.
— Константин Михайлович, Константин Михайлович! — доносится издалека женский голос. Кажется, это их журналистка Ирочка Андреева, — Константин Михайлович, едем!
Отчаянная особа эта Ирочка. Каска, бронежилет, блокнот, диктофон — и в передовую линию. Рядом оператор с камерой. Все как у нас. Ведь сколько лет прошло, а ничего не поменялось, все так же наш брат военный журналист настырен и храбр до безумия. Ну что же, ехать, так ехать, завтра будет новый бой, и новый день.
