–Да, суровое письмо,-ответил Йездигерд, сворачивая и запечатывая письмо. Я бы на его месте уже скакал во весь опор на север, чтобы сдаться.
–Мне жаль этого мальчишку,-признался Бахрам. Он марионетка в руках своих дядей. Он напуган и не знает, как поступить. Если бы иные обстоятельства, я бы его взял под опеку. Но ты знаешь,-внезапно он устремил взгляд в сумерки пустыни,-бывает такое чувство, когда события несут тебя все быстрее, все развивается будто не по твоей воле, а по какому-то плану, а ты можешь просто отдаться на волю этому течению и молить всех богов, чтобы выжить.
–Знаю. Это бывает, когда попадешь в горную реку, в самую стремнину. И чтобы ты не делал, скорее всего, утонешь.
Он дал запечатанное письмо ординарцу.
–А я, мой опытный друг, пока чужд твоей старческой философии. Если меня унесла река, я постараюсь выбраться, постараюсь изо всех сил. Даже ценой жизни другого. Когда выступаем на юг?
–Послезавтра. Готовь своих солдат, время отдыха прошло. Теперь только вперед.
Глава 13.
Шахиншах Хосров вел свою наспех слепленную армию вдоль берега Тигра на север, навстречу изменнику Бахраму. Он гнал ее изо всех сил вперед, разумно опасаясь, что если остановится, то солдаты начнут разбегаться во все стороны, а большинство – переходить на сторону врага. Поэтому его полки двигались максимально быстро так, что к вечеру все падали от усталости, и ни о каком побеге уже не могли и думать. Кроме того, вокруг армии постоянно рыскали отряды арабских всадников. У них была двойная роль: во-первых, по всем правилам военного марша они обеспечивали тактическую разведку и не допускали возможности внезапного нападения. Но это было не главное. Хосров прекрасно знал, где сейчас основные силы Бахрама, и не ожидал в ближайшие дни особых стычек. Во-вторых, арабы не давали разбредатьсяя во время продвижения пехотинцам, насильно набранным в армию. Первый дни трусы еще пытались это делать, потом последовали несколько показательных казней, и попытки к бегству прекратились, но не исчезли совсем. Еще с похожей целью Хосров взял с собой Виндоя и Вихтасма и всю знать, у которой не хватило ума уехать в свои владения вглубь страны. Если оставить их в Ктесифоне, то высока вероятность, что они вообще не окажут помощи шахиншаху или даже переметнутся на сторону Бахрама. Так же, армию сопровождала казна Ирана. Не вся, конечно, но золота было очень много. Его тоже взяли с собой не просто так. Если события будут развиваться благоприятно, то его можно потратить на подкуп колеблющихся, или в качестве награды перешедшим на его сторону. В случае же неблагоприятного развития…тут никакого особого плана не существовало. Промелькнули пару раз фразы, что надо отступать в столицу, там готовиться к обороне и пытаться начать переговоры о мире и, в каком-то виде, о регентстве Бахрама. Стараясь не думать о скорее всего неизбежном поражении, Хосров гнал свою армию вперед. Если и будет одержана победа, то только благодаря священности персоны шахиншаха или деньгам. Благо, сейчас война с ромеями затихла и иранские армии в верховьях Месопотамии были оттянуты в Нисибис и Сингару. Хосров неоднократно направлял командирам тех войск приказ присоединиться к нему, но они под различными причинами, в основном связанными с защитой от ромейского вторжения, уклонялись от присяги молодому шахиншаху. Если бы те военачальники повиновались, то у Хосрова появилось бы численное преимущество над силами Бахрама, и что самое важное, армию пополнили опытные ветераны. Однако, начальники западных армией не хотели сражаться против своих соратников. Так же, уже во время марша Хосров отправил такие же приказ о присылке отрядов в Эрбиль и Киркук, большие иранские города, расположенные там, где месопотамская пустыня встречается с древними горами Загрос. В Киркуке ему направили ответ, что не могут помочь потому, что местные солдаты были отправлены на север для наблюдения за варварами за Кавказскими горами. Из Эрбиля гонец вообще не вернулся, или его удержали власти города, что свидетельствовало о принятии ими стороны Бахрама, или он сам перешел к врагу, что означало проникновении измены и предательства в самые глубины государственного управления.
