– Н–не скажете, какой это автобус, куда едем?
Девушка подняла голову. От ее взгляда – сквозь него – Бутейкину сделалось как-то не по себе, но, как всякий моряк, он решил не отступать и задал свой вопрос, внутренне подобравшись, в третий раз.
– Разве вы не знаете? – спросила она, почти не разжимая губ, ярко, вызывающе накрашенных.
Был диссонанс в ее облике. Глаза были подведены, тушь на ресницах, веки в перламутровых тенях, искусственный румянец на скулах – грим был чрезвычайно праздничным, прическа с цветами, а платье-то, платье! Разве в таком платье садятся в автобус? Явно сбежала с какого-то вечера… одна! в такую-то пору! И, ясное дело, эта старая карга, сидящая рядом, не может быть ей ни подругой, ни матерью. Бутейкин расправил плечи и крепче вцепился в поручень, соображая, что бы еще такое спросить, чтобы завязался разговор, а там, глядишь, и знакомство. И не нашел ничего лучше, чем узнать, который час.
Девушка снова посмотрела на него, на этот раз удивленно. Ага, вроде бы, клюнуло.
– Вы спросили… который час?
– Именно, – Бутейкин постарался принять как можно более непринужденный вид. – Сколько там, на ваших часиках? Мои барахлят.
Девушка опустила ресницы и бросила быстрый взгляд на свои крошечные часы-браслет, – на таких и в светлое время ничего-то не увидишь, не то что в сумраке, – и ответила:
– Десять минут шестого.
– Утра? – не поверил Бутейкин.
– Вечера.
Отвязаться хочет, понял Бутейкин. Или шутит? На всякий случай забросил еще один пробный камешек:
– На вечер как будто не похоже, – кивнул на окно. – Слишком мрачно для шести вечера, а? Скорее всего, ваши часики, того, барахлят. Или стоят.
– Стоят, – как-то механически повторила девушка.
Помолчав, добавила:
– Они всегда теперь стоят. Как и ваши.
– А хотите, подарю вам новые? – вкрадчиво поинтересовался Бутейкин. – Японское чудо. Исключительная точность и четверть века гарантии. Умеют делать.
Девушка медленно подняла на него широко раскрытые, испуганные, глаза. Что-то у него не в порядке? Бутейкин, вцепившись одной рукой в поручень, другой попытался привести в порядок волосы, мимоходом прошелся пальцами по усам. Эти действия потребовали значительных усилий, поскольку он едва держался на ногах. Сесть бы, сесть. И лучше рядом с этой…
– Как вас зовут? – спросил, хватаясь рукой за воздух в поисках опоры.
– Ваши часы, они… идут? – Теперь она заворожено смотрела на его левую руку, крепко сжимавшую прямо перед ней поручень переднего сиденья.
