– Мистер Лян, в котором часу вы вернулись вчера в дом Коу в первый раз?
Взор китайца устремился вдаль, стал непроницаемым. Длинные тонкие пальцы, словно шелковые щупальца, заскользили по кресельным подлокотникам.
– В первый раз? Не понимаю. Я вернулся в полночь.
Вэнс не смутился и не отвел пристального взгляда.
– Разумеется, вы вернулись в полночь – Гэмбл вас слышал. Но я говорю о вашем первом возвращении в дом. Предположительно в восемь часов вечера.
– Очевидно, вы что-то путаете, – произнес Лян, не меняя ни интонации, ни выражения лица.
– Что предстало вашему взору в этой самой комнате в восемь часов вечера?
– Как моему взору могло предстать что бы то ни было, если я сам был в совершенно другом месте? – последовал хладнокровный ответ.
– Вы увидели мистера Арчера Коу, не так ли? – упорствовал Вэнс.
– Уверяю вас…
– Мистер Арчер Коу был не один. С кем он был?
– Я находился в другом месте.
– Возможно, вы заглянули в спальню мистера Арчера Коу? – продолжал Вэнс более мягким, но настойчивым тоном. – И подумали, что лучше вам скрыться из дому на несколько часов. Вы и скрылись, и вернулись только в полночь.
Пальцы Ляна вновь нервно заскользили по подлокотникам, взор устремился Вэнсу в лицо. Теперь в глазах китайца читалось удивление.
– Вчера я не приходил в дом в промежутке между половиной третьего и полуночью, – произнес Лян таким тоном, что стало ясно – больше он на эту тему говорить не намерен.
Вэнс устало вздохнул и окликнул Гэмбла:
– Скажите, Гэмбл, где сидел мистер Арчер Коу, когда вы вчера покидали этот дом?
– На диване, сэр. Вон в том углу, возле напольной лампы. Это было любимое место мистера Арчера.
Вэнс кивнул и поднялся.
– Пока достаточно. Возвращайтесь к своим обязанностям, Гэмбл. Мы вас позовем, когда потребуется.
Гэмбл вышел, а Вэнс шагнул к дивану и принялся его осматривать.
На диване лежали три пуховые подушки, причем одна из них, та, что помещалась ближе всего к краю и к лампе, была примята. Рядом с лампой, перед диваном, стоял массивный низкий табурет из тикового дерева, на полу валялся каталог «Древние бронзы Китая».
Несколько минут Вэнс рассматривал табурет и каталог. Затем, не оборачиваясь к нам, выдал:
– Мистер Лян, когда вы вчера в восемь вечера заглянули в эту комнату, табурет был повален на бок, не так ли?
Впервые за все время китаец потерял самообладание, по всем критериям подобное слоновой кости. Стрельчатые веки дрогнули; легкое, сухопарое тело ощутимо напряглось. Прежде чем Лян успел ответить, Вэнс добавил:
