Но...
Именно это привычное «но» и сделало из меня репортера. Что- то все-таки не давало мне покоя, но что именно?
Поначалу я не мог этого определить. Конечно, в моем беспокойстве был некий, скажем, сексуальный оттенок, потому что я никак не мог забыть татуировку на животе Ванессы: этот символ смерти - и жизни, детородный орган, выглядывавший из костюма ромбами. Но в конце концов Ванесса отнюдь не возражала против того, чтобы я удовлетворил свое природное любопытство и познакомился с татуировкой поближе (Жан-Пьера я не боялся: он вплотную занялся переустройством Пэррок-хауза в «международный центр» и лично отбирал женский персонал: секретарш и горничных). И все же я отложил знакомство со смертью в домино на потом: вот закончу все дела, и тогда...
Но какие дела?
И вдруг я вспомнил фразу, которая засела у меня в подсознании: капеллан-то сказал Ларкину, то есть Жан-Пьеру: «Еще один кузен...» Кого он имел в виду?
Я отправился с визитом в Пэррок-хауз, которым теперь на правах хозяйки заправляла Ванесса. Она приняла меня, как и обещалась когда-то, в оружейной.
— Ах, Адам, я так счастлива видеть вас,- и она, словно заправская леди, ткнула мне руку для поцелуя.— Мы закрыли библиотеку: она навевает такие неприятные воспоминания! Да и ковер безнадежно испорчен кровью моей бедной покойной свекрови! — тут она притворно всхлипнула.
— Дорогая миссис Долри, вы извините, пожалуйста, мое любопытство, но, мне кажется, вопрос, который мучает меня, должен бы занимать и вас. Вы когда-то говорили, что во Франции у вас два кузена. Когда же приедет в Пэррок-хауз второй? Ведь он тоже имеет определенные права...
— Взор Ванессы затуманился:
— Милый Адам, если бы вы знали, как меня на самом деле мучает этот вопрос! Но, увы, я не только не знаю, где мой второй кузен, я даже не знаю, жив ли он...
— И она поведала мне горестную историю.
— Бабушка ее, та самая миссис Долри. которую так высоко ценил мой крестный, имела троих сыновей. Старший, «Бедолага» Пол, ударился в религию, а потом нанес весьма значительный ущерб семье, отписав поместье гипергностикам. Как вы понимаете, по-томства он не оставил: Ему было как-то не до женщин. Средний, обидевшись на несправедливость судьбы - ведь из него мог получиться прекрасный управляющий семейным поместьем, но, увы, закон диктовал передачу его старшему из сыновей,— уехал в Америку, где и родилась Ванесса. А вот судьба младшего сына оказалась самой впечатляющей (между прочим, мой крестный вспоминал этого мальчика с особой любовью, мне кажется, что доктор остался холостяком именно потому, что... Но не будем об этом! Старик может прочесть мои записки, тем более, что я, как профессионал, уверен: все, что когда-либо было написано, должно быть опубликовано).
