Большинство выступающих по радио беспокоит лишь внезапно налетающий ветер, поднимающий нас с постели в три часа ночи. Всех тревожит, что что-то происходит, что именно — непонятно, но дело, нет сомнений, неладно. Можно было бы, сказал один слушатель, что-то предпринять (например, переехать куда-нибудь в Дакоту), потому что второго такого потрясения в жизни допустить нельзя. Тем не менее остается только поднять тревогу и предупредить остальных.
Все это переливание из пустого в порожнее интересно с точки зрения настроений в обществе — не слишком оптимистичных. Мне же оно напоминает, как сам я далек и от побережья, и от подобных тревог. Как уже говорилось, мой дом от мести урагана человечеству нисколько не пострадал. Данное, по-видимому не имеющее особого значения, обстоятельство позволяет понять, что все мы находимся с пострадавшими в одной лодке и что-то, возможно, «разболталось» в нас самих. Никак иначе осознать это у нас не получается. По меньшей мере, ураган заставил нас сопереживать пострадавшим и деятельно их поддерживать — и в том, и в другом все мы должны быть заинтересованы.
И вот вчера утром споласкиваю я после завтрака тарелку, прислушиваюсь к шагам жены, которая только что проснулась и идет наверху в туалет, и тут по радио начинает говорить знакомый голос. Его же я слышал несколько дней назад. Это и есть то самое редкое совпадение, о котором я говорил вначале.
— Алло… Вот так… Я просто звоню… гм… чтобы сказать, я умираю. Здесь в Хэддаме. В самом деле, умираю. Я, ребята, неделями слушаю, как вы тут жалуетесь на жизнь. Хочу сказать: вот живу я в этом своем теле чертовски давно — все тот же размер обуви, те же уши, тот же цвет глаз, тот же нос, да и член тех же размеров. — В прямом эфире радио WHAD никто выступающих не ограничивает, предполагается самоцензура. — И меня… (кашляет) …все это устраивало. Но я вам вот что скажу. Я готов от всей этой фигни отказаться. Повторного приглашения на этот свет, другой возможности пожить у меня не будет. С тех пор как появился этот чертов интернет, никто ничего нового сказать все равно не может. В прошлом году — а может, в позапрошлом, не помню — прочел, что в США умерло 2,4 миллиона людей. Это на тридцать шесть тысяч меньше, чем годом ранее. Вы все это знаете, я понимаю. Не знаю, зачем это говорю. Но факт тревожный. Надо нам расчистить свои письменные столы и освободить дорогу. (Кашляет, дыша со свистом.) Вот что говорит нам этот чертов ураган. Сам я свои здешние полномочия уже почти сдал. И нисколько не жалею. Но нам надо задуматься! Мы… — линия со щелчком разъединилась.
