грудь достаточно полная, чтобы заполнить мои большие ладони; а ее задница – это
совершенство. Я бы многое отдал, чтобы ворваться в дверь ванной комнаты и взять ее
сзади, прямо в душе.
Но я этого не сделаю.
Я больше никогда не потеряю контроль.
Мне нужен контроль. Моя жизнь – гребаный беспорядок.
И это все – моя вина.
Стыд заполняет меня, когда я думаю обо всем, что привело меня к этому состоянию
в моей жизни.
Фатальная ошибка.
Это я.
Я когда-то жил в Чикаго и любил его; сияющая звезда, один из лучших врачей в
своей области. Я посвятил свое время работе и любил спасать жизни.
Итак, почему я теперь профессор в Нью-Йоркском Университете? Да, хороший
вопрос.
Трудно точно определить, когда твоя жизнь начинает двигаться по неверному пути.
Однажды ты просыпаешься, и вот, ты там – в другом городе и выполняешь работу,
которую не любишь.
Ненавижу преподавать. А мои студенты ненавидят меня. Я осведомлен о
кривотолках и слухах обо мне. Некоторые называют меня одним из самых жестких и
неуживчивых профессоров в кампусе. Я горжусь этим. Жизнь тяжелая, а иногда и
беспорядочная. Ради будущего, они должны усердно учиться.
Меня тошнит от того, что я изо дня в день смотрю на студентов, входящих в мою
аудиторию, а их полные надежды сердца очарованы мечтой быть врачом. Когда-то и я был
таким.
Спасение жизни было моим призванием, моей единственной истинной миссией. А
сейчас? Сейчас я стал жалким.
Чокаясь со своим отражением в зеркале за барной стойкой, я глотаю оставшуюся
часть моего скотча и показываю бармену, что хочу еще. Смех привлекает мое внимание, и
я вижу нескольких моих прежних коллег, сидящих за столиком не слишком далеко от меня.
Дерьмо. Я стараюсь сесть так, чтобы меня не было видно. Надеюсь, что они меня
не заметят. Но мне не везёт
– Доктор Дейл, сюда, – кричит Уильям через все помещение. Его громоздкое тело
выпирает и нажимает изнутри на пуговицы его оксфордской рубашки, когда он машет
своей рукой, словно я его и так не вижу и не слышу.
Я поднимаю очки на лоб и потираю глаза. Улыбаясь, я хватаю свой напиток и
направляюсь к ним. Не избегаю неизбежного.
Трое мужчин, все лысые и старше меня, сидят за глянцевым деревянным столом.
Стол заставлен пустыми стаканами, и я смеюсь, прежде чем сесть. Из аудиосистемы Элтон
Джон завывает грустную песню о свече или чем-то в этом роде, и атмосфера в баре
