«40 крупных самцов, 40 самок, 12 непромысловых самцов; всего 92 краба», – была моя следующая запись. Это значило, что количество крабов не уменьшалось. Повсюду на нашем пути попадались обрывки старых панцирей. Мне показалось странным, что целых панцирей почти не было. Чаще всего я видел когти и абдомены. «Что между ними общего?» – напряженно соображал я. И вдруг догадка мелькнула в моем мозгу: «Они несъедобны!» Те же слова я произнес вслух.
– Кто несъедобен? – отреагировал капитан.
– Когти и абдомены, – ответил я.
– Ну и что? – все еще не понимал Гирс, к чему я клоню.
– Всё остальное крабы, по-видимому, съедают вскоре после линьки, – развивал я свою гипотезу. – Им же нужен кальций для построения новых панцирей.
– Как куры клюют скорлупу яиц, – провел аналогию капитан.
– Пожалуй, только в этом куры и крабы похожи. Крабы жуют свой старый панцирь, а что не могут прожевать – оставляют. Вот почему все дно усыпано когтями и абдоменами.
– Ловко получается: почти безотходное производство.
– Да, круговорот вещества в природе: ничто не пропадает зря. Однако крабы-то исчезли, капитан…
За рассуждениями о курах, мы проглядели, когда кончилось нерестовое скопление крабов. Чтобы снова выйти на него, Гирс развернул «Тинро-2», и мы двинулись обратно. Через несколько минут мы нашли крабов: «Вот они, голубчики, сидят». Мы легли на грунт, и Гирс связался с «Гидронавтом»:
– Лежим на грунте. Пеленгуйте нас. Много крабов, нерестовое скопление. Здесь промысел вести нельзя.
Капитан включил излучатель шума. Нас быстро запеленговали, точку нанесли на карту. «Уже есть польза от нашего погружения, – подумал я, – предупредят промысловиков, чтобы держались от этого места подальше».
Подводный аппарат двигался все дальше и дальше от берега. На глубине 30 метров я заметил резкую перемену в облике донного ландшафта: галечный вал сменился песчаной равниной, однообразной и пустынной. Крабов не было видно. Через некоторое время «Тинро-2» уткнулся носом в какую-то яму глубиной сантиметров семьдесят. Гирс немедленно дал задний ход. Аппарат всплыл над дном, и я увидел, что это не яма, а длинная борозда. На дне борозды залегал светлый песок, на нем просматривались крупные белые раковины моллюсков и какие-то округлые темные пятна. Манипулируя рукоятками, я подвел аппарат поближе к грунту. И что я увидел? – Крабов! Они сидели на дне в шахматном порядке: большой – маленький. Я понял, что мы наткнулись на нерестовую группу. В этом скоплении брачный период был в самом разгаре. Чтобы никто не мешал продолжению их рода, крабы отыскали на ровном дне единственное убежище – борозду – и спрятались в неё.
