Командир включает полную иллюминацию, и наблюдатели замечают несколько рыбок величиной с небольшую селедочку, но с тройным плавничком на спине. «Что за ерунда такая!» – одновременно восклицают они. Действительно, полная ерунда: по размерам – сельдь, а по плавникам – минтай. В напряженном молчании проходит минута, другая. И тут импульсивный Бондарев хлопает себя по лбу: «Да это же молодь минтая!»
Энергия аккумуляторных батарей на исходе, пора всплывать. Погружались не зря. Получен любопытный, требующий обдумывания результат: недалеко от дна, метрах в тридцати держится исключительно молодь минтая. Вот так фокус: ожидали селедку, а получили все того же минтая.
Но не все поверили тому, что сообщили наблюдатели. В первую очередь не поверил начальник рейса Анатолий Помозов. Не потому, что он такой неверующий, а потому, что ему нужны доказательства – фотоснимки рыбы. «Пока не будет получен хотя бы один приличный фотоснимок рыбы, на берег ничего докладывать не будем», – решил Помозов.
Погружения «Омара» шли урывками, когда позволяла погода. В промежутках между погружениями тралили разноглубинным тралом: в толще воды на всех горизонтах попадался только минтай. Но того единственного снимка, который можно было бы продемонстрировать как наглядное доказательство, полученное in situ, никак не удавалось сделать. Минтай не хотел попадать в кадр. Иногда на снимках были видны то хвост, то голова, то один какой-нибудь плавник. Не было лишь целиковой хорошо узнаваемой рыбы. До конца рейса оставалось совсем немного времени, начальник рейса потерял всякое терпение. «Пойду под воду сам! – заявил он на собрании научной группы. – Со мной пойдет геолог. Может, у кого-то из нас снимок получится. Нырнем поглубже, метров на пятьсот».
«Геолог» – это я. Хотя вообще-то я географ. Но раз начальник хочет, чтобы я был геологом, – буду. Лишь бы дал нырнуть на 500 метров. Интересно все-таки посмотреть, как выглядит дно Охотского моря на такой глубине.
Помню, в Черном море у мыса Тарханкут на пятидесяти метрах дно без прожектора было видно. Мы с Натальей Литвиненко мидий считали при естественном освещении, а в Охотском море на тридцати метрах было уже темно, а на сорока – полный мрак. Цвет воды на севере тоже совсем другой, с сильным зеленым оттенком. И обильные хлопья «снега». Это отмерший планктон.
В толще воды наблюдения вёл Помозов, а я, чтобы не мешать ему, лишь краем глаза поглядывал в правый иллюминатор. Схему погружения решили изменить: сначала быстро «упадем» на дно, а потом будем медленно всплывать. Может быть, так получится фотосъемка? «Хоть бы один приличный кадр, без всяких изысков, просто технически пригодный для печати, с хорошо узнаваемой рыбой», – думаю я, готовя к съемке свой верный «Зенит-ТТЛ». На всякий случай вместо штатного «Гелиоса» поставил широкоугольный объектив «Мир-1В», чтобы не думать о наводке на резкость. Нажал на спуск, а там – что получится. Пленки беру слайдовые и черно-белые негативные. Сначала ставлю слайдовую пленку, для съемки на дне. Хотя надежды мало. Что снимешь при видимости меньше трех метров?
