- Ну вот и как вам теперь? - не выдержал Ярик. - Уже не страшно? Уже не боитесь?
Рустам выглядел так, словно его побили. Точнее, били кого-то другого, а он стоял рядом и не мог ничего поделать. Эмоции все так же никак не могли догнать Ярослава, и он наконец остановился, развернулся к бывшему другу и выжидательно уставился ему в глаза. Молчание длилось, и длилось, и длилось... Нарушить его решил сам 'пострадавший'.
- Скажи мне, брат, - Рустам дернулся, но взгляда не отвел. - Что говорит Коран о том, когда мужчина уводит у друга женщину?
- Но ведь она не была твоей! - узбек вскинул руки, но быстро понурился. - Ну да, я понимаю... Ты-то не знал. Брат, слушай, Аллахом клянусь - я не имел целью нанести тебе оскорбления или урона чести. Просто... Мы любим друг друга. Понимаешь?
- Понимаю. Но - понимать не хочу, - Ярослав скривился. - Да, как-то не очень доступно объяснил... Но именно так я сейчас себя ощущаю. Все, иди к ней. Давай-давай, топай. А я буду... Понимать. Тот еще процесс.
Рустам хотел добавить еще что-то, но его собеседник уже развернулся и снова направился во дворы. Ему действительно все было кристально ясно. И он признавал, что на месте друга - все-таки друга - он, возможно, поступил бы ровно так же. И более адекватной стратегии для подобного случая пока представить не мог. Не факт, что ее в принципе не существовало - просто решение было либо крайне непростое, либо предельно банальное, и Ярик не мог его в данный момент ухватить рассудком.
А потом переживания все-таки настигли его, в каком-то из уютных маленьких скверов, возле одного из детских садов, бывших неотъемлемой частью двора в каждом микрорайоне... Ярик рухнул на удачно подвернувшуюся скамейку, уткнул лицо в ладони и застонал. Стиснув зубы, часто дыша, чтобы не разрыдаться от боли, но вполне ясно и отчетливо.
За спиной гомонили дети, покрикивала воспитательница, в кустах надрывался какой-то суматошный птах. День перевалил за экватор. Солнце, просеянное редким ситом листвы, ласково гладило Ярослава по голове. А он все сидел, покачивался из стороны в сторону и держался за голову, будто боялся, что она взорвется или отвалится. На душе было пусто. И холодно.
Впрочем, все, что имеет начало, имеет и свой конец. В какой-то момент Ярославу стало скучно жалеть себя, да и скамейка оказалась на редкость жесткой и неудобной. Встав и потянувшись, он сориентировался в пространстве. Ага, это за пару улиц от дома. Ну, видимо, надо идти и думать, как жить дальше.
