| Бывало, стану я рассматривать его умное, красивое, светлое лицо... сердце мое задрожит, и все существо мое устремится к нему... он словно почувствует, что во мне происходит, мимоходом потреплет меня по щека -- и либо уйдет, либо займется чем-нибудь, либо вдруг весь застынет, как он один умел застывать, и я тотчас же сожмусь и тоже похолодею. |
| His rare fits of friendliness to me were never called forth by my silent, but intelligible entreaties: they always occurred unexpectedly. | Редкие припадки его расположения ко мне никогда не были вызваны моими безмолвными, но понятными мольбами: они приходили всегда неожиданно. |
| Thinking over my father's character later, I have come to the conclusion that he had no thoughts to spare for me and for family life; his heart was in other things, and found complete satisfaction elsewhere. | Размышляя впоследствии о характере моего отца, я пришел к такому заключению, что ему было не до меня и не до семейной жизни; он любил другое и насладился этим другим вполне. |
| 'Take for yourself what you can, and don't be ruled by others; to belong to oneself-the whole savour of life lies in that,' he said to me one day. | "Сам бери, что можешь, а в руки не давайся; самому себе принадлежать -- в этом вся штука жизни", -- сказал он мне однажды. |
| Another time, I, as a young democrat, fell to airing my views on liberty (he was 'kind,' as I used to call it, that day; and at such times I could talk to him as I liked). | В другой раз я в качестве молодого демократа пустился в его присутствии рассуждать о свободе (он в тот день был, как я это называл, "добрый"; тогда с ним можно было говорить о чем угодно). |
| 'Liberty,' he repeated; 'and do you know what can give a man liberty?' | -- Свобода, -- повторил он, -- а знаешь ли ты, что может человеку дать свободу! |
| What?' | -- Что? |
| 'Will, his own will, and it gives power, which is better than liberty. | -- Воля, собственная воля, и власть она даст, которая лучше свободы. |
| Know how to will, and you will be free, and will lead.' | Умей хотеть -- и будешь свободным, и командовать будешь. |
| 'My father, before all, and above all, desired to live, and lived.... | Отец мой прежде всего и больше всего хотел жить -- и жил... |
| Perhaps he had a presentiment that he would not have long to enjoy the 'savour' of life: he died at forty-two. | Быть может, он предчувствовал, что ему не придется долго пользоваться "штукой" жизни: он умер сорока двух лет. |
| I described my evening at the Zasyekins' minutely to my father. |
