— Так вы все-таки подыграли немного! — воскликнул Дмитрий.
— Ну, да, — простодушно признался Серебряный, — но сходили мы с ума по-настоящему. И очень здорово, что ты, Дима, не растерялся, запел такую песню, что она ослабила путы темных.
— Да, — вздохнул Дмитрий, — кто бы мог подумать, что стихотворение Блока способно на такое!
— Вначале было Слово, — сказал отец Иван.
— И слово, сказанное вовремя, — подхватил Серебряный, — может иметь невиданную силу. А пока, человеки, многие слова у вас лежат невостребованными, как зерна под амбарным замком. Но я вот о чем еще хотел сказать, эта Лариса, незнакомка, что вы о ней думаете? Смотрите, друзья, вокруг безлюдная земля, аномальная зона, и вдруг девушка гуляет. Мало того что гуляет, еще и веревка, чтобы нас вытащить у нее имеется. Как специально. Что скажете?
— Не хочется быть подозрительным, — медленно, как бы с неохотой проговорил отец Иван, — но может ли эта Лариса быть как-то связанной с теми силами, что нас кинули в яму?
— И мне не хочется подозревать, — согласился Серебряный. — Пока ни я, ни Клен не видим в ней печатей Кургана. Нет, скорее всего, наоборот, она послана нам свыше. Это знак. К тому же, не надо забывать и о предсказании народа Лэйи Диме. Ведь все, что этот прекрасный народ предсказал, сбылось.
Серебряный посмотрел на небо и к чему-то прислушался:
— Да, и ко мне, и к Клену вернулись наши способности, убитые ямой, — продолжил он, отвечая на наш немой вопрос. — И теперь они стали еще сильней! Так что все хорошо, и здесь темные просчитались!
Серебряный опять посмотрел на небо, он словно ожидал знака.
— Идемте, — внезапно сказал страж, — пора открыть Ларисе, кто мы такие. Сказать все надо сейчас.
— Вперед, правдорубы, — пошутил Дмитрий, однако никто не засмеялся.
Они вернулись назад. Лариса и Клен мило беседовали.
— Я уже немного рассказал о нас, — с улыбкой сообщил Клен.
Дмитрий посмотрел на Ларису, он был уверен, что она воспримет правду о стражах как шутку, в лучшем случае. Темные глаза девушки загадочно блестели, она с восторгом и любопытством смотрела то на Клена, то на Серебряного.
— Наверное, я дура, — тихо сказала незнакомка, — но я поверила вашему Николаю… точнее, Клену. Да, я вам верю! Я сразу поняла, я догадалась!
Лариса замолчала, закрыла ладонями глаза. Друзья тихо сидели, боясь пошевелиться, словно любое, самое незначительное движение может разрушить веру незнакомки.
Лариса заговорила снова, заговорила с жаром, как бы сама с собой, сама себя убеждая:
