|
| "Now he is dead?" he repeated. | - После его смерти? - переспросил он. |
| "Yes," continued the priest stolidly, "he was cheerful. | - Да, - бесстрастно продолжал священник, -хозяин-то был веселым человеком. |
| But did he communicate his cheerfulness? | Но заразил ли он своим весельем других? |
| Frankly, was anyone else in the house cheerful but he?" | Скажите откровенно, есть ли в доме еще хоть один веселый человек, кроме него? |
| A window in Merton's mind let in that strange light of surprise in which we see for the first time things we have known all along. | В мозгу у Мертона словно приоткрылось оконце, через которое проник тот странный проблеск удивления, который вдруг как бы проясняет то, что было известно с самого начала. |
| He had often been to the Armstrongs', on little police jobs of the philanthropist; and, now he came to think of it, it was in itself a depressing house. | Ведь он часто заходил к Армстронгам по делам, которые старый филантроп вел с полицией, и теперь он вспомнил, что атмосфера в доме действительно была удручающая. |
| The rooms were very high and very cold; the decoration mean and provincial; the draughty corridors were lit by electricity that was bleaker than moonlight. | В комнатах с высокими потолками стоял холод, обстановка отличалась дурным вкусом и дешевой провинциальностью; в коридорах, где гулял сквозняк, горели слабые электрические лампочки, светившие не ярче луны. |
| And though the old man's scarlet face and silver beard had blazed like a bonfire in each room or passage in turn, it did not leave any warmth behind it. | И хотя румяная физиономия старика, обрамленная серебристо-седой бородой, озаряла, как яркий костер, каждую комнату и каждый коридор, она не оставляла по себе ни капли тепла. |
| Doubtless this spectral discomfort in the place was partly due to the very vitality and exuberance of its owner; he needed no stoves or lamps, he would say, but carried his own warmth with him. | Разумеется, это ощущение могильного холода до известной степени порождалось самою жизнерадостностью и кипучестью владельца дома, ему не нужны печи или лампы, сказал бы он, потому что его согревает собственное тепло. |
| But when Merton recalled the other inmates, he was compelled to confess that they also were as shadows of their lord. | Но когда Мертон вспомнил других обитателей дома, ему пришлось признать, что они были лишь тенями хозяина. |
| The moody man-servant, with his monstrous black gloves, was almost a nightmare; Royce, the secretary, was solid enough, a big bull of a man, in tweeds, with a short beard; but the straw-coloured beard was startlingly salted with grey like the tweeds, and the broad forehead was barred with premature wrinkles. |
