Одни лежали на подоконнике, другие облокотились о стену возле телевизора.
Она подумала помолиться им, но тут же поймала себя на мысли, что даже не знает ликов святых. Она знала Матронушку, Сергия Радонежского… но эти вовсе на них не похожи. Их прислали по почте, самой обыкновенной почте, с марками и в заклеенных конвертах. Случись то по мейлу, Катя бы сочла их спамом, но на эти письма и даже с иконами, пускай и бумажными, тратилась бумага, марки, почтовый сбор. Поэтому она просто их оставляла. Иногда целый месяц не открывала конверт, а был случай — конверт не влез в почтовый ящик, и она не поленилась, сходила в отдел доставки и получила там целый церковный календарь. Он и сейчас лежал у нее справа от письменного стола, забросанного сейчас пакетиками от чипсов, оберткой из-под мороженого и даже семечками.
Комната из — за беспорядка выглядела сейчас как подростковая, а не как спальня двух приличных взрослых.
Не остановив взгляд ни на одной бумажной иконке, она просто помолилась собственному висевшему на шее кресту. Потом также на коленях подползла к зеркалу и ещё долгое время всматривалась в собственное отражение, будто пыталась понять и выявить нечто новое, упущенное от самой себя. Там она видела спину Виктора, который то сидел, то вскакивал эмоционально от забитого на экране гола. Велась последняя борьба между Барселоной и Германией, и важность этого события можно было отследить по выкрикивающим с трибун звериным, пронзительным голосам. Они крикнули: «Гол», и Виктор заплясал татарскую «гармошку», приподнимая пятку правой ноги и носок левой, отводя их в правую сторону, потом соединив носки, развёл пятки. Потом движения носков и пяток сменилось на противоположное положение.
Виктор был атеистом. Практичность и обоснованность существующего мира с точки зрения физики давали ему банальную точку зрения — всё подвластно научным законам, а то, что неподвластно — то недоказуемо, а раз недоказуемо, значит, не существует. Но с женой он не витийствовал на эти темы. Он знал, что Катя — человек верующий в той самой мере, которая не отвлекает его от бытового уровня, то есть не раздражает в их семейной с ним жизни. Он спокойно воспринимал, что она иногда говорит о Боге, но никогда не видел её молящейся. Не то чтобы его это разозлило бы. Скорее удивило бы, но не навело бы на отрицательные мысли.
Ему было всё равно.
Каждый человек во что-то должен верить. Он верил в материальность вещей и человеческую силу, трудолюбие и перфекционизм.
