— Не поняла… — собственно, не поняла я и даже подалась вперёд, чтобы получше их рассмотреть.
А крестьяне убежали.
— Валенька? — осторожно позвала я. — А… видишь там деревце? — Где-то вдали, и правда, чернело невысокое деревце. — Подвези меня к нему, а? Я яблочко хочу.
Если уж не понимаешь, что происходит, нужно было хотя бы пользоваться возможностями своего имущества. По крайней мере, так рассудила я. Заодно и повод вылезти наружу, а то так и задохнуться недолго! О втором я тактично промолчала, кто же знает, злопамятны недоизбушки или нет.
Валя резво бросилась бежать через всё поле, перепрыгивая с ножки на ножку. От чего меня внутри ужасно трясло, но я мёртвой хваткой вцепилась в одну из деревянных планок. И старалась держаться.
Меня подвезли прямо под бедное деревце, и я осторожно выбралась наружу и повисла на ветке. Воскресения, проведённые на скалодроме, не прошли даром, лазила я очень даже неплохо. Под чутким присмотром моей избушенции я взобралась выше и сорвала себе яблоко. Огромное такое, краснющее.
Сидела себе на самой нижней на ветке, ногами болтала, яблочко жевала, с Валюшей разговаривала. И никого не трогала. Так нет же! Схватили, повязали и уволокли! А сарайчик мой даже ничего и не предпринял, её куриные пятки были последним, что я увидела, пока мне на голову не натянули мешок.
Я в последний раз ударила в дверь и бессильно сползла на пол. Вот такая вот историйка. Голливуд завистливо курил в сторонке, а бедные законопослушные россиянки сидели запертыми на чердаке средневековой таверны и ничего не понимали.
Да, в прочем, уже и не хотели. Я домой хочу. В родном метро в час пик покататься. Тортика объесться и потом неделю на воде сидеть… Да куда угодно, лишь бы отсюда. Я шмыгнула и уткнулась носом в свою коленку. Человека жалко. Валюша моя там одна бегает. Бедная. Каких-то тёмных, что меня зачем-то украли, побили. Жалко. И ноготь тоже жалко.
Я разрыдалась. Возможно, немного наигранно, но самое главное громко. Так, что по нервам должно было ударить даже покинувшему меня громиле где-то на первом этаже.
В окно постучали.
— Эй, девочка! — раздался женский шепот с той стороны.
Интересненько. Я же как бы на чердаке. И да, совсем забыла, теперь ко мне, и правда, никак кроме как девочка обратиться и нельзя было. Маленькие ручки, детское лицо, рост, вон, тоже уменьшился… Короче говоря, яблочки не простые оказались. Себя в полный рост я ещё не видела, но подозревала, что мне можно было дать около пятнадцати. И то с натяжкой.
