Люди бегут услышать. Вот кричит один, с красным лицом: «Слушайте фирман Халиля! Слушайте все фирман Халиля! Всякий, кто сможет излечить падишахово сердце, пусть идет к воротам Халиля. Он платит но двести магрибских динаров за каждое слово, означающее исцеление сердца. Слушайте фирман Халиля…»
МАЛАЯ ЛЮБОВНАЯ КАСЫДА ХАЛИЛЯ
Зачем, зачем не знает ухо твое о крике моей души?
Сказал мубарек, написавший золотую книгу: течет в садах пророковых река Тесним, воды ее — сладостный напиток блаженных. Но сладостней двадцати больших кубков Теснима была бы мне капля шербета из уст твоих!
Там, где ты, там снег. Здесь, где я, здесь розы. Ты урони снега высот твоих на мои розовые сады. Пусть увянут под снегом. Пусть только узнает о крике моем ухо твоей души!
КАСЫДА О ПРИЕЗДЕ СТАРИКОВ
Караваны приходили из Тадвана, покуда плакал Халиль. Привез тадванский караван не овечью шерсть и не вьюки с пахучим кардамоном, — трех стариков привез он, которые имели слово к падишаху. Были их носы в уровень с подбородками, от науки стали слепы их глаза.
Из Шифтэ-Абдура трех улемов, знавших про пути в небо, привезли. Чалмы их были из соломенной циновки, а ноги их босы.
Из области Гамедантской, где высится гора Эльвенд, привезли не сандалоцветпую камедь, не камни, которые по ночам освещают любовным огнем ухо харемной рабыни, — привезли трех. Были их бороды сложены впятеро, чтоб не измялись ветрами пустынь в пути.
Белые одежды надели на них, с золотыми зарукавьями. Каждому дали по посоху. На головы им возложили полосатые чалмы, чтобы еще яснее обнажилась мудрость их в глазах народа. Они ехали на белых верблюдах, мюриды в зеленом направляли им путь. И никто не знал, что не мудрость несли они к Халилю, а тяжелое бремя своих седин.
…Урьян, золотых дел мастер в Херате, спросил у того, который стоял рядом: — Кто тот, у которого глаза подобны глазам дикой сайги, и чем знаменит он? Тот, который был кадием в Херате, ответил Урьяну, сто¬явшему рядом: — Это Имадеддин из Багдада. Он семь раз ходил в Каабу разными дорогами. Его зовут Бургали за твердость кожи, не уязвимую даже и копьем. Такая кожа дана ему за святость его. — А этот кто, — одно его ухо равно уху осла, а другое — уху гончей собаки? — Тому имя Фареддин Задэ. Когда Тимур брал Испахан, Фареддин совершил омовение и камень в двенадцать дангов упал на эмира Салтыя, старшего из Тимуровых. Тот же ка¬мень переломил ногу и Тимуру. — А кто тот, которого борода — как хвост павлина? У него нет одного глаза, и он все же сумел выбрать себе самого рос¬лого верблюда и самого красивого мюрида. — Не смейся над ним. То сам Хаджи-Бекташ. Левый глаз ему выклевал священный Хумай! Такие вопросы и ответы слышались на улицах в утро при¬езда стариков. А старики ехали, блестя глазами, как сосуды с драгоценным римским вином, надменные и недвижные, потому что боялись расплескать мудрость, везомую к Халилю.
