| On the previous night three Sabbath newspapers, distributed beneath his coat, about his ankles and over his lap, had failed to repulse the cold as he slept on his bench near the spurting fountain in the ancient square. So the Island loomed big and timely in Soapy's mind. | Прошлой ночью три воскресных газеты, которые он умело распределил - одну под пиджак, другой обернул ноги, третьей закутал колени, не защитили его от холода: он провел на своей скамейке у фонтана очень беспокойную ночь, так что Остров рисовался ему желанным и вполне своевременным, приютом. |
| He scorned the provisions made in the name of charity for the city's dependents. | Сопи презирал заботы, расточаемые городской бедноте во имя милосердия. |
| In Soapy's opinion the Law was more benign than Philanthropy. | По его мнению, закон был милостивее, чем филантропия. |
| There was an endless round of institutions, municipal and eleemosynary, on which he might set out and receive lodging and food accordant with the simple life. | В городе имелась тьма общественных и частных благотворительных заведений, где он мог бы получить кров и пищу, соответствовавшие его скромным запросам. |
| But to one of Soapy's proud spirit the gifts of charity are encumbered. | Но для гордого духа Сопи дары благотворительности были тягостны. |
| If not in coin you must pay in humiliation of spirit for every benefit received at the hands of philanthropy. | За всякое благодеяние, полученное из рук филантропов, надо было платить если не деньгами, то унижением. |
| As Caesar had his Brutus, every bed of charity must have its toll of a bath, every loaf of bread its compensation of a private and personal inquisition. | Как у Цезаря был Брут, так и здесь каждая благотворительная койка была сопряжена с обязательной ванной, а каждый ломоть хлеба отравлен бесцеремонным залезанием в душу. |
| Wherefore it is better to be a guest of the law, which though conducted by rules, does not meddle unduly with a gentleman's private affairs. |
