…Он нерешительно поднимался по лестнице, покусывая кожицу на губе, и прикидывал — как бы это так спросить насчет таблиц логарифмов, чтобы она ничего не заподозрила… дескать, не забыл ли здесь прошлый раз. А потом громко, как ему показалось — на весь дом, загремевший звонок, и знакомый летящий перестук легких каблучков, а когда она сама появилась перед ним в светлом прямоугольнике распахнутой двери — в странном, до полу, зелено-золотом платье, делающем ее совсем высокой и тоненькой — зеленая в золоте тростиночка, — то все приготовленные слова оказались ненужными и сразу забылись. «…Ничего, что я в таком виде? Ты не думай, я вовсе еще не собираюсь ложиться, я так рано никогда, а просто я этот халатик ношу дома — это от Дядисаши, из Монголии, правда! А я как раз сейчас думала о тебе — это просто чудесно, что ты пришел, я тут просто умираю от скуки, правда…»
Володя вошел в комнату, осторожно притворив за собою дверь.
— Заснул! — сказал он торжествующе, сел за стол и придвинул свой стакан. — Как твой зуб?
— В порядке вроде…
— Ну, видишь. Так что ты там начал мне говорить насчет критики?
— Насчет чего? — Сергей посмотрел на него непонимающе. — А, да… я тебе говорю, трепаться надо поменьше, вот что. Не маленький уже, сам понимаешь.
— А что я должен понимать? — вспетушился Володя. — Что я, Советскую власть критикую, да? Я тех дураков критикую, которые ее же и дискредитируют, вот кого! Что, у нас в Союзе хлеба не хватает, что ли? Или мыло разучились варить? Ничего подобного: просто сидит где-то дурак, от которого зависит наладить доставку или там производство, не знаю уж что, сидит и в носу ковыряет, а люди должны в очередях стоять! Я понимаю, если бы действительно не было этого, если бы неурожай был или что-нибудь такое… а то просто из-за головотяпства…
— Да ты погоди, чудак человек, чего орешь. Я тебе не говорю, что ты власть критикуешь, понял? Я тебя только предупреждаю, что о таких вещах трепаться нечего…
— Ладно уж… пей свой чай! А ты чего ж без меда?
— Боюсь, ну его в болото, еще опять разболится…
— Ну, смотри. Налить еще?
— Налей, пожалуй. Слышь… ты чем сейчас занимаешься, во внешкольное время?
— Да так, особенно ничем. Читаю, на каток хожу.
— С Земцевой?
— Ага…
Сергей помолчал, щурясь от дыма, бесцельно болтая ложечкой в стакане.
— А Земцева… одна там бывает?
— Ну, как одна? — удивился Володя. — Со мной, я же говорю.
— Ага… — Сергей опять замолчал. — Слышь… а ты с Николаевой не встречался ни разу?
