Дверь открыл сам Володя, одетый по-домашнему — в линялой ковбойке и коротковатых брюках с заплатами на коленях.
— Аа-а, Сергей! — обрадовался он. — Наконец-то выбрался, вот здорово! Легко нашел?
— Да как сказать… далеко ты забрался, ничего не скажешь.
— Что ж делать, — вздохнул Володя, распахивая перед приятелем дверь в комнату. — Это уж на совести моих стариков, их идея. Раздевайся, сейчас чай будем пить, я как раз собирался.
Сергей разделся и подошел к печке погреть руки.
— Это не помешает, — согласился он. — Здорово подмораживает… днем не так было, а сейчас закрутило вовсю.
— Двадцать семь градусов, — с удовольствием сообщил Володя, — я только что смотрел. А предсказывают еще большее похолодание, просто что-то потрясающее! Воображаю, как сейчас на перешейке, а?
— Да, там сейчас будь здоров. Ты один дома?
— Старики пошли с Ленкой в кино, а Олег спит. Садись, Сергей, я тебе наливаю. Будем пить с медом, ничего? Я не особенно люблю, но больше ни шиша нет… ты скажи мне, что у нас делается — хлеба нет, сахара нет, мыла нет — и это из-за такой войны, а? Просто что-то потрясающее! А если придется воевать по-настоящему?
— По-настоящему? — Сергей усмехнулся. Зачерпнув меду себе на блюдце, он передал банку Володе. — Придется, так повоюем и без мыла… А вообще, Володька, я тебе дам совет, как другу. Ты поменьше трепись об этих веч щах, понял? У нас на улице один такой докритиковался…
— Что значит «поменьше трепись», я тебя не понимаю, — э, что с тобой? — тревожно спросил Володя, увидев, как Сергей вздрогнул и быстро опустил ложечку с медом, почти уронил ее, едва поднеся к губам. — Тебе что — плохо?
— Ничего… зуб проклятый схватило, — не сразу ответил Сергей, — Все никак выдрать не соберусь, ну его в болото. Слышь, что это у тебя за мед… не гречишный?
Володя пожал плечами:
— А шут его знает, что я — пчеловод… Сильно болит? Погоди, сейчас я тебе дам одно потрясающее средство, как рукой снимет…
Сорвавшись с места, он бросился к стенному шкафчику.
— Брось, Володька, — сказал Сергей. — Не надо, я эту всякую муру не принимаю. Сейчас пройдет, ничего. Курить у вас можно?
— Ясно, что за вопрос, отец мой ведь курит! Вон пепельница, возьми. Ну что, не лучше еще?
— Да, теперь ничего…
Из-за закрытой двери послышался плаксивый зов: «Во-о-ов-ка-а-а!»
— Проснулся на мою голову, — вздохнул Володя, — я сейчас, минутку.
Сергей подальше отодвинул от себя блюдце с медом и несколько раз подряд глубоко затянулся. Так вот оно, оказывается, как устроено… почти три месяца, день за днем, убеждай себя в том, что поступил правильно, а потом такая вот мелочь, и все летит к черту… и тогда хоть плачь — все равно не вернется и не повторится… «…Похоже, будто смотришь на негатив, правда?» И никогда, никогда больше — хоть проживи до ста…
