Не сказать, чтобы он за это время окончательно протрезвел, зато точно проветрился. На центральном вокзале таких пассажиров, как он, хватало в любое время суток, затеряться среди них легко. Однако Горелый ни от кого не собирался прятаться, но надо было сделать так, чтобы никто не обратил внимания на небритого мужчину тридцати четырех лет со стойким алкогольным выхлопом и тощим рюкзаком за плечами.
На вокзале стоял неуничтожимый дух: смесь испарений немытых тел, запахов дешевой косметики, плохо переваренной еды, нездорового дыхания насквозь прокуренных легких, одеколона «Саша» – или чем там еще дезинфицируют себя пассажиры из глубинки и заливаются привокзальные бомжи, – прелых носков, хлорки, туалета, пирожков с капустой, жаренных на прогорклом масле, и еще чего-то неопределенного, но однозначно животного, шелудивого, псиного, кирзового, с гнильцой.
Оглядевшись, Горелый поискал свободное место в зале ожидания, зацепился взглядом за патрульных, которые как раз проверяли документы у растерянного пацана с дерматиновой сумкой на плече, потоптался, а затем пересек вестибюль и вышел на платформу. Там он глубоко вдохнул свежий, как оказалось, воздух и немного постоял, глядя, как пенсионерки и дамочки неопределенного возраста снуют между поездами, предлагая пассажирам вареники, торты, жареную рыбу, семечки и мороженое, а из-под полы – водку, реже вино или коньяк сомнительного происхождения, обычно не грозящий серьезным отравлением, так как в его составе – все тот же разведенный до сорока градусов и подкрашенный спирт-ректификат…
При воспоминании о градусах у Горелого заныло под ложечкой и слегка закружилась голова. Он пошарил по карманам, чтобы хотя бы за куревом скоротать эту, несомненно, долгую-долгую ночь, и убедился, что сигарет при нем нет. Заодно выгреб оттуда всю свою наличность, пересчитал и подвел неутешительный итог: пять гривен и целых семьдесят копеек. Вроде бы должно хватить на пачку самой дешевой отравы… или на сто граммов самой паршивой водки в привокзальной наливайке… или на черствый беляш, от одного вида которого начинается изжога. Положим, изжогу можно унять, попив водички в вокзальном туалете, но туда вряд ли пустят: удобства на вокзале платные…
Чтобы пересчитать свои жалкие финансы, Горелый немного прошел по платформе к фонарю, где было светлее. И потерял бдительнось, а когда понял, что происходит, было уже поздно. К нему, оказавшемуся на самом виду подозрительному типу с характерной внешностью, целеустремленно направлялись двое патрульных. Сперва Горелый учуял их инстинктом вчерашнего зэка, а когда вскинул глаза и в упор посмотрел на ментов – даже зубами заскрипел от бессильной ярости: очередной прокол! Обоих он узнал моментально – старые знакомые, сержанты Малышев и Прудник.
