Примерно такая же судьба была, вероятно, уготована и сорокалетнему Владимиру Зарудному. Ценный кадр был давно замечен в Сумах, да и Харьков поглядывал в его сторону, соперничая с Киевом. Но две тысячи четырнадцатый год перетасовал все карты и поломал все планы. Зарудный остался на своем месте, и было похоже, что Конотоп, в котором подполковник чувствовал себя как рыба в воде, оказался для него куда удобнее и надежнее, чем Сумы, что уж говорить о суматошных Киеве и Харькове. Более того, ходили слухи (разумеется, до Сергея Горелого они тогда уже не доходили), что Семеныч, как коллеги и подчиненные величали Зарудного, может, и не прочь подняться на пару-тройку ступеней по карьерной лестнице, но какому-то влиятельному лицу он очень нужен именно в Конотопе и именно на этой должности. Удивляться нечему: начальник уголовного розыска контролировал этот довольно большой город, для кого-то стратегически важный. Процент убийств, бандитских нападений и разбоев, раскрытых по горячим следам, из года в год рос. Но держать планку на этом уровне Зарудному удавалось не без труда, поэтому каждое убийство, совершенное в Конотопе, он воспринимал как чрезвычайное событие. «Убойщики» немедленно получали что-то вроде команды «в ружье!» и немедленно брались за дело.
В связи с убийством предпринимателя Николая Коваленко и странными обстоятельствами, при которых оно было совершено, личный состав «убойного» отдела работал практически в круглосуточном режиме. Такой вывод, по крайней мере, сделал для себя Сергей Горелый, сидя на заднем сиденье автомобиля рядом с молодым и незнакомым ему опером. Второй, тоже из молодых и тоже незнакомый, вел машину.
Оба молчали.
Автомобиль Зарудного, куда сел Андрей Шпола, рассекал по ночному городу впереди.
Плотно прикрыв за собой дверь кабинета, подполковник Зарудный кивком указал капитану Шполе на один из стульев, стоявших у стола, за которым оперативники обычно собирались на совещания, а сам уселся по другую сторону стола, закурил и разрешил курить и Андрею.
Опер помалкивал – начинать разговор первым в кабинете шефа не полагалось. По пути сюда Зарудный не проронил ни слова, и теперь Шпола был почти уверен: дело в Горелом. Но зачем весь этот цирк с ночной засадой у подъезда и задержанием Сергея «для установления личности»? И какое отношение все это имеет к убийству Коваленко?
На первый взгляд казалось, что Зарудный поднял оперативников среди ночи только ради выяснения каких-то личных отношений с Горелым, который, с какой стороны ни посмотри, отмотал свой срок за грехи чуть ли не трети конотопских ментов. Однако Шпола знал, что такой подход для Зарудного нехарактерен, поэтому продолжал теряться в догадках.
