И выдвигал его кто-то не слабый — раз Гузкин не решился его нарушить. И не вернулся, наплевав на него, в родные края, чтобы опять верховодить местным отребьем и чувствовать себя королем.
Конечно, объяснение исчезновению Гузкина может быть самым простым и банальным. Загнулся в лагерях, например.
Но в любом случае порасспрашивать адвоката стоит. Для собственного спокойствия: чтобы знать потом, что ты снял все неясности.
Занятый такими мыслями, Андрей не спеша добрел до дома тети Тани.
— Здравствуйте, дядя Андрей! — услышал он звонкий мальчишеский голос, когда уже подходил к подъезду.
Перед Андреем стоял мальчишка в шапке-ушанке густого меха, с опущенными и завязанными под подбородком ушами, в меховом полушубке, больших рукавицах и зимних сапогах. Лицо мальчишки разрумянилось от мороза, и на этом румяном лице сверкали синие-синие глаза.
— Здравствуй, племянничек! — сказал Андрей, протягивая ему руку. — Как это ты меня узнал?
— Вы на папу похожи, по фотографиям… И потом, бабушка мне описала, во что вы одеты.
— Ну, и ты на отца похож… — Андрей осекся и стал пристальнее вглядываться в мальчика. — Так ты меня специально ждешь?
— Да. Бабушка сказала, что вы к обеду придете, и я решил вас на улице встретить. Спасибо вам за машину!
— Что ж, вот и встретил. Пойдем обедать.
Мальчишка заторопился в подъезд, то и дело оглядываясь, успевает ли за ним Андрей.
А Хованцевым овладело смутное чувство тревоги и легкого недоумения. Когда зашел разговор о сходстве, ему померещилось, что Ленька-младший напоминает ему не только погибшего отца…
«Это чушь!» — сказал он себе. — «Бред, навеянный моими вечными страхами последнего времени…»
Но к племяннику приглядывался теперь с особой, почти болезненной остротой.
— В самый раз подошли! — обрадовалась тетя Таня. — Борщ уже горячий, можно разливать.
— А я дядю Андрея издали углядел! — похвастал Ленька. — И сразу узнал!
Он снял полушубок и шапку — и перед Андреем сверкнуло золото его волос. У Леньки-старшего волосы тоже были светлые, но скорее их русыми можно было бы назвать, не было в них такого роскошного золотистого оттенка.
«Пуганая ворона куста боится!» — напомнил себе Андрей. — «И вообще, мерещится — перекрестись!»
Но к концу обеда он увидел то, что его, как говорится «добило». Они пили чай с конфетами, привезенными Андреем. Ленька взял конфету, продолжая разговаривать с дядей, и при этом смешно вывернув запястье и кося одним глазом, чтобы не промахнуться мимо конфеты повкуснее. Это был сугубо индивидуальный жест — из тех жестов, которые достаются от предков, всплывают из какой-то генетической прапамяти.
