— Может, покурим у меня? — предложил полковник. — Заодно и покалякаем, про московское житье-бытье расскажете.
— С удовольствием, — согласился Андрей. Никак нельзя было отказывать полковнику, после того, как он проявил себя настолько дружелюбно.
Минут двадцать полковник с интересом выспрашивал о московских делах и слушал рассказы Андрея, а потом вдруг хлопнул себя по лбу и воскликнул:
— Ну вот! Вспомнил!..
— Что? — спросил Андрей.
— Как звали адвоката! И что на меня нашло, ведь первой величины человек!.. Задавако, Герман Феоктистович. Такое имя легче запомнить, чем забыть…
— Где я могу его найти? — спросил Андрей.
Полковник поглядел на него с прищуром, потом медленно стряхнул пепел сигареты в пепельницу.
— Вам что-то не нравится в этом давнем деле?
— Мне не нравится общее впечатление, — откровенно сказал Андрей. И впечатление это такое, что Гузкина почему-то усердно отмазывали. Сумма мелочей, которые по отдельности ничего не значат, но вместе складываются в довольно невеселую картинку. И адвоката ему подобрали первой величины, который за него бился, и Некрасова отказалась показания давать, которые совсем бы его потопили — хотя по логике поведения естественно было бы ждать, что она даст эти показания… И самое главное — суд-то был ещё советского времени, который приговоры предпочитал выносить суровые и в подавляющем большинстве случаев шел на поводу у прокурора. Ведь прокурор наверняка просил лет одиннадцать, не меньше?
— Да, где-то так, — нахмурился полковник, вспоминая. — Это, опять-таки, вам надо судебный архив поднимать, чтобы установить точно… Да, помню, в свое время меня эта «сумма мелочей», как вы выразились, тоже смутила…
— И вы можете себе представить, чтобы такие силы были брошены на отмазывание мелкого уголовника, участника поножовщины? Или папаша у него был какой-нибудь первый зам зава?
— Нет, папаша у него был обычный рабочий. И вообще таких шишек, которые могли бы на суд и следствие давить, не наблюдалось… Уж я бы это первым на своей шкуре почувствовал!
— Тем более. Если стандартное объяснение тех времен отпадает, то остается предположить, что зачем-то он был кому-то нужен, или кто-то был ему обязан, или кто-то боялся, что Гузкин наговорит лишнего, если не выжать для него предельно мягкий срок. Причем на следствие и прокуратуру давить не рискнули, давили на суд и свидетелей — через адвоката, скорее всего. Значит, адвокат должен многое знать! Пусть скажет хотя бы, кто его нанял защищать Гузкина — ведь уплатить ему должны были немало!
