— Ты уж не суди, доченька, — возражаю я ей, — чего я могу, а чего не могу. Я многого всякого на своем веку повидал, так что кое в чем разбираюсь. И я тебе не позволю всякой дурью голову себе отравлять!
Она задумалась, потом глаза у неё стали такие пустые, как бывает, когда человек вдруг вспоминать начинает и все вокруг перестает видеть и слышать, и словно в глазах не окружающая обстановка отражается, а то, что было — кажется, сам сейчас разглядишь! — и лицо её исказилось, перекорежилось, и судорога по её телу прошла, вроде озноба. Я треплю её руку и говорю растерянно:
— Да ты что… Ты что… Не надо так… Ты прости старого дурака, если что не то сказанул… Я ж от лучших чувств… Я выбраться хочу помочь тебе из этого мрака…
Она расплакалась, в мою руку цепляется.
— Ничего, — говорит, — дядя Миша, это не из-за тебя, это так… Это пройдет… Пройдет…
Ну, посидел я с ней, по головке погладил, отплакалась она, я собрался и ухожу.
— Смотри у меня, — говорю, — если не вечером, так завтра утром зайду, чтобы ты к этому времени из куклы в живого человека превратилась!
Может, и не то опять сказанул, но уж что на ум лезло. С нами, стариками, бывает так — иногда и хочется утешить, а все наперекосяк получается, потому что верные слова никак не подберешь.
В общем, вышел я от нее, пошел из больницы, только по пути ещё к врачу завернул.
— Что-то, — говорю, — Валентина совсем плоха. Она не того… не свихнется на этом деле? А то надо бы её в специальную нервную клинику или санаторий… Вы уж скажите, если так, я тогда хлопотать начну.
— Стресс у нее, конечно, тяжелейший, — говорит врач. — Но она уже получше, чем была, так что, будем надеяться, без нервной клиники обойдется. Молодость, знаете, свое возьмет.
— Не нравится мне, что она себя виноватит, — говорю я.
— Это, — говорит врач, — вполне объяснимая реакция, которая бывает в подобных случаях. Жертвы насилия очень часто боятся, что к ним начнут относиться с презрением, потому что, мол, они сами чем-то спровоцировали насильников. Вот эта мысль, что они и сами опозорены, и семью опозорили, и пробуждает в них ложное чувство вины. Тут ничем не поможешь, кроме ласки и заботы. Надо внушать потихоньку, что её вины в этом нет, что глупо думать, будто она могла как-то дополнительно «спровоцировать» ворвавшихся в квартиру подонков. Только так. Потому что, к сожалению, это ложное чувство вины часто приводит к весьма негативным психическим последствиям.
— Спасибо, — говорю я врачу. — Учту.
