— А она-то… как она тебе представилась?
— Татьяной представилась.
— Значит, не она, — сделал вывод Константин. — А Катерина дом кому-то продала, после смерти деда.
— Не скажи! В том-то и дело, что дом никому не продавался. Меня и бандюги заверили, и я сам проверил… Катерина только что в права наследства введена, после смерти деда. Куда ей было дом продавать? И хозяйкой она представилась… Да могла и не представляться, по всему видно, что хозяйка, что дом ей принадлежит. А что Татьяной назвалась — так я сам тебе хоть кем назовусь, если мне захочется. В общем, наши бандюги уверены на все сто, что это она. Катерина то есть.
— А ты сам что думаешь? — после паузы спросил Константин.
— А я тебе говорю, что не знаю! Вот, твоих братьев попросил проверить по пути, если у них получится.
— Но к чему ты больше склоняешься? — поинтересовался он.
— Я-то?.. — я призадумался. — Я к тому склоняюсь, что это все-таки не она. И что какая-то очень странная игра вокруг этого дома идет. И если мы не разберемся, что за игра, то точно головы сложим. А если раскусим эту игру, то, Бог даст, выкрутимся… Пошли, в общем, — я выкинул пустую бутылку в кусты. — Ты для баньки воды натаскаешь и затопишь, пока я передохну? Мне сейчас банька — первое дело!
— Все сделаю, батя, — заверил он. — Мне и самому охота отпариться, после всех этих… историй.
И пошли мы с ним к дому. Заходим в деревню, так первая же бабка, сидящая на лавочке у своей калитки, окликает:
— Гей, сердечные! Неужто вас отпустили?
— Отпустили! — машу ей рукой. — Отпустили, Павлина Ивановна! Все проверили, в невиновности нашей убедились, и отпустили!
Ну, естественно, слух, что нас отпустили, по деревне вперед нас волной бежит. Мы только к дому подходим, а Зинка навстречу нам несется, раскрасневшаяся и счастливая.
— Родненькие мои! Я уж и не ждала! Ведь в тюрьму легко попасть, да трудно выйти! Я уж думала, найдут вас, за что укатать, даже если вы от этого трупа отбоярились, чтобы не получалось, будто зря вас взяли! Лет на десять с вами прощалась, родимые!..
— Все нормально, Зинка, — говорю я. — Переломили мы их, и до поры вздохнуть можно. Вот только баньку нас соорудить надо, чтобы тюремный дух из нас вышибить, чтобы ничего от этих суток прилипшим на нас не осталось. Ты уж извини, но я передохну немного, пока Константин будет баньку заряжать, а потом, за ужином, и потолкуем обо всем. Сама видишь, тряхнуло нас так, как за всю жизнь иногда не встряхивает!..
