Чтобы попасть на третий этаж, пришлось пройти через весь второй. Который был заставлен готовыми крохотными кроватками с балдахинами. Крохотные одеяльца и висящие над ними погремушки оказались как удар под дых. Особенно когда я увидела стоявшую возле дальней стены пару. Темноволосые, смуглые и невысокие, как большинство лацианцев. Молодая женщина была в положении — под свободным платьем просматривался заметно округлившийся живот. У нас в Энгерии ее бы из дома не выпустили, но в Маэлонии все по-другому.
Паре показывали кроватки, и девушка вся сияла. Сияла так, словно внутри нее поселилось солнце. Круглое лицо то и дело украшала невероятно светлая улыбка. В этот миг я отчетливо осознала, что у меня такой улыбки не будет. Никогда. Первой улыбки своей дочери или сына я тоже никогда не увижу. Не услышу первого крика. Мне никогда не держать на руках нашего малыша, а вот у Франчески с Анри вполне могли бы быть дети. Осознание этого накатило ледяной яростью и отчаянием: такими, что даже я сама испугалась. Тьма заворочалась внутри, холодом скользнула по позвоночнику и потекла к пальцам.
Я сжала кулаки, запирая в себе эти чувства, а тьму — за гранью.
— Я не представлял, что все случится именно так.
Мы, наконец, поднялись на третий этаж и пошли между вывешенных рядами карнавальных платьиц и костюмов, удивительной красоты масок — маленьких и побольше. Крохотные копии нарядов принцев и шутов, намийских шейхов или пиратов, принцесс и что-то похожее на одежды лесного народа элленари из легенд Энгерии. К счастью, здесь было поменьше людей, только вдалеке у примерочных царили заметное оживление и суета. Малыши капризничали и шумели, но родители их даже не одергивали, потому что сами говорили достаточно громко. Из-за этого гомона можно было не бояться, что нас услышат.
— А как ты себе это представлял? — вышло неожиданно зло.
— По-другому, — Анри остановился и сжал мои руки. — Тереза, Франческа — мое прошлое.
— Непохоже, что для нее это прошлое, — руки я отняла и даже отвела их за спину. — Судя по тому, как хорошо она помнит все, что между вами было. А что между вами было, кстати? Женщина, которая ждала тебя десять лет, вряд ли довольствовалась воздушными намеками.
Лицо мужа стало непроницаемым. Терпеть не могу, когда он так закрывается — и не поймешь, что чувствует, и не увидишь. Сколько лет ему было, когда он уехал? Семнадцать? И как часто они встречались потом? Получается, когда Анри отправился в Энгерию, он знал, что она его ждет. Франческа продолжала его ждать, но он ей ничего обо мне не сказал. А еще она гораздо больше похожа на меня, чем на эту блондинистую курицу Камиллу.
