| Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. |
| Natasha's face, which had been so radiantly happy all that saint's day, suddenly changed: her eyes became fixed, and then a shiver passed down her broad neck and the corners of her mouth drooped. | Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились. |
| "Sonya! What is it? What is the matter?... | - Соня! что ты?... Что, что с тобой? |
| оОоОоО | У-у-у!... |
| And Natasha's large mouth widened, making her look quite ugly, and she began to wail like a baby without knowing why, except that Sonya was crying. | И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. |
| Sonya tried to lift her head to answer but could not, and hid her face still deeper in the bed. | Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. |
| Natasha wept, sitting on the blue-striped feather bed and hugging her friend. | Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. |
| With an effort Sonya sat up and began wiping her eyes and explaining. | Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать. |
| "Nicholas is going away in a week's time, his... papers... have come... he told me himself... but still I should not cry," and she showed a paper she held in her hand-with the verses Nicholas had written, "still, I should not cry, but you can't... no one can understand... what a soul he has!" | - Николенька едет через неделю, его... бумага... вышла... он сам мне сказал... Да я бы всё не плакала... (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь... никто не может понять... какая у него душа. |
| And she began to cry again because he had such a noble soul. | И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша. |
| "It's all very well for you... I am not envious... I love you and Boris also," she went on, gaining a little strength; "he is nice... there are no difficulties in your way.... | -Тебе хорошо... я не завидую... я тебя люблю, и Бориса тоже, - говорила она, собравшись немного с силами, - он милый... для вас нет препятствий. |
| But Nicholas is my cousin... one would have to... the Metropolitan himself... and even then it can't be done. |
