Кильчевский сел, упорно листал, минут десять, так ничего и не понял. Он ждал, может, там для него что-то есть, какое-то поручение, ведь он так привык к необычным оборотам судьбы за последнее время, но ничего не было. Он недоуменно поднял глаза на толстяка.
— Полистайте, полистайте еще. Все-таки, такая книга.
Наконец, до него дошло, что надо не взять, а положить в нее. Он ловко запустил руку в карман и движением фокусника засунул между страниц все деньги, которые у него были. После чего, опять сел за стол для допросов и выжидательно посмотрел.
Толстяк взял книгу, пролистнул. Его лицо вдруг стало печальным, и он строго посмотрел на задержанного. Он невинно развел руками.
— Хорошо, — толстяк словно принял какое-то решение и резко захлопнул книгу. Против вас ничего нет, но вы мне не нравитесь. Проведете ночь в камере, а завтра выпустим вас. Не хватало еще камеры забивать.
В камере, где при старом режиме не было никого опаснее пьяных матросов и драчунов, было очень грязно и печально. Какие-то ошметки, засохшая еще, кажется, при царе Горохе, кровь. Солдаты, с огромным удивлением рассматривающие его, из чего он понял, что камерой никто не пользовался уже давно. В соседней камере что-то темнело на лавке, не видно что, или куча тряпья или спящий человек.
Он сел и задумался. Ситуация, в которую он попал, была относительно безопасна. Нервировало, что он остался в незнакомом городе без денег, оружия и под подозрением, и в гостинице ящики денег, но против него ничего серьезного не было, и если завтра не отпустят, придется подключать связи.
Гораздо больше его волновал Беляев. Эта тварь сейчас где-то в городе и строит планы против него. Вряд ли при выходе из учреждения Кильчевский получит летальную дозу свинца, не тот стиль у этой публики. Пусть Беляев стал сухим стариком, но от этого его садизм и ум не уменьшились, а скорее достигли критического уровня. Сколько в таком возрасте еще живут? Пару лет от силы. Тогда, он сделает все возможное, чтобы это время провести в наслаждении.
Кильчевского заинтересовали сведения о незнакомой силе, которая уничтожали виртуальную ловушку. Конечно, назвать ее ловушкой было как-то совсем неуважительно, это то же самое, что назвать линкор железной лодкой. Это огромнейшая и сложнейшая работа, создать, по сути, свою Вселенную, не особо связанную с их, и все ради него одного. Это мог быть какой-то новый маг, очень сильный, конечно. Настолько сильный, чтобы успешно противостоять силам в Кремле. Или Беляев врал? Прислужники тех сил всегда врут, ложь это их хлеб, они настолько виртуозны в искусстве обмана, что даже редко используют другие свои способности. Скорее всего, врал. Врал, чтобы потянуть время до подхода патруля. А с реальностью у них самих что-то пошло не так, и они решили на кого-то свалить. Но в глубине души Кильчевский знал правду. То, что он почувствовал, когда пытался скрыться во мраке подъезда дома, когда боялся дышать, чтобы не услышали дьявольские твари, было чем-то незнакомым, чем-то чужим и неожиданным. Значит, пусть отчасти, но Беляев говорил правду.
