— Вот прямо сейчас под столом мой маузер смотрит тебе в живот. Смогут твои начальники уберечь от пули в упор.
— Хм. И чего тебя так ценят? Обычный глуповатый выскочка, которому пока везло. Ну, выстрелишь ты в меня, что изменится? Только обозлишь сам знаешь кого.
— Я не вернусь.
— Да беги ты хоть в Аргентину, думаешь, будет прок? Это только вопрос времени. Сам вернешься, по своей воле.
— Вот интересно, господин, то есть, товарищ Беляев. Ты из ЧК? Как там Феликс Эдмундович поживает? Или не знаком лично с ним? Ааа, по глазам вижу, не знаком. Не достоин ты пока, Беляев.
Кильчевский мог поклясться, что даже в сумраке полутемного зала он заметил, как в глубине глаз собеседника полыхнуло пламя.
— Так вот, — продолжил он, — ты мелкая сошка, расходный материал, который хочет сделать карьеру на поимке беглеца. Я-то думал в первый момент, что за мной прислали серьезного агента. Который осведомлен о самых страшных тайнах. Нет, действительно ценных они берегут. Держу пари, тебе поставили жесткое условие: если причинишь мне малейший вред, вернешься туда, откуда пришел. А там ох как не сахар, братец.
— Ты-то откуда знаешь? — огрызнулся погрустневший Беляев. Можно подумать, ты там был.
— Нет, я конечно там не бывал. Но люди рассказывали, — все более широко улыбавшись разошелся Кильчевский. Врут, наверное. Люди всякое брешут.
— Ну что будем делать, друг ситцевый, — попытался перехватить инициативу Беляев. Ты же можешь ночью исчезнуть из своей комнатки. Просто исчезнуть. Ты хочешь этого?
— Ты, мразь, — резко бросил ему Кильчевский. Ты ведешь себя, как босяк, который пытается испугать матерого вора. Ты жалок. Вы на полпути в Одессу не смогли меня поймать, а тут у вас совсем нет сил. Я вообще удивлен, что ваши здесь оказались, какой-то досадный прокол белых. Но не волнуйся, сукин сын, — продолжал улыбаясь говорить Кильчевский. У здешней публики достаточно сил, чтобы защищаться еще долгое время. А теперь, если хочешь еще немного пожить, пшел вон отсюда.
— Сотрудничать, значит, не желаете, господин Кильчевский. Жаль, очень жаль. У начальства были такие планы на ваш счет.
— Пшел вон. Повторять не буду. Через десять секунд будет у тебя пуля в брюхе.
— А давай сыграем спектакль, — неожиданно предложил Беляев. А то сидят тут все такие спокойные, будто не придет скоро свобода, равенство и братство и кумачовые флаги.
— Чего? Какой спектакль? — недоверчиво нахмурился Кильчевский.
Тот подмигнул ему и громовым голосом, будто через громкоговорители со всех сторон, раздалось:
