Папа в тот вечер говорил полунамеками, но она, как настоящий журналист, понимала, что стоит за тем или иным недосказанным словом. Больше всего отец обращался к понятию «государственная тайна». Слово за слово, и Юля начала восстанавливать историю отношений ее родителей, историю загадочную и покрытую тайной.
Папа влюбился в Оливию Грин в то время, когда по приглашению американской корпорации «Ранс» приехал читать лекции для астронавтов. Среди группы, которую он обучал, Евгений сразу увидел девушку с необыкновенно красивыми серыми глазами, которые завораживали. Он не мог оторвать взгляда от симпатичной американки.
Несколько вечеров подряд они гуляли по городку, болтали о пустяках и совсем не подозревали, что очень скоро любовь накроет их с головой, вспыхнет, как шаровая молния, и у них не будет других вариантов. Евгений понял это первым, молчаливый, стеснительный Юлин папа, но тогда его стеснение исчезло куда-то, ему хотелось говорить, нет, петь о любви к этой загадочной американке.
— Ты пугаешь меня, Джон. Я теряюсь и смущена. — Оливия нервничала.
— Я люблю тебя, Оливия, люблю.
— Ты понимаешь, что это невозможно — американка и русский. Мы из разных миров. Мы с разных планет.
— При чем тут национальность, страна, язык! Я люблю тебя, моя милая девочка, моя дорогая. Мы будем вместе, чего бы нам это ни стоило.
Каждую свободную минуту, как только она выдавалась, Евгений и Оливия проводили вместе, и казалось, что оба потеряли голову…
Когда лекции закончились и ему нужно было уезжать в Россию, Оливия сказала, что ждет ребенка. Она плакала, потому что понимала, что полет будет невозможен, ее отстранят от тренировок, летать в космос беременным не полагалось.
— Джон, что будет с нами? Что будет со мной? Что будет с нашим ребенком? Ты уезжаешь в свою далекую страну.
— Милая, я не могу остаться сейчас, но поверь, что я решу все эти вопросы. Ведь самое главное — это наша семья, когда мы вместе и в радости и в горе.
— Теперь моя мечта не осуществится, и я из гордости Америки стану ее позором, — плакала она.
— Разве ребенок это позор, Оливия? Я люблю тебя, я люблю нашего ребенка.
— Я тоже люблю тебя, Джон. Я буду ждать от тебя известий.
Как только Евгений Сорнев вернулся в Россию, он принял решение, обратился к своему руководству за помощью и честно все рассказал. Он верил, что международный скандал не возникнет, если его поддержат. Любовь, она ведь не спрашивает, из которого ты государства и какие у тебя цели в жизни.
