— Надо срочно искать адвоката! Я позвоню папе. — Лена кинулась к телефону.
— А ты сам ничего не хочешь сделать? Найти того человека, которого ты сбил, прийти с повинной в полицию, найти адвоката, наконец? Только сам, Мирон. Сам! Или военных переводчиков учили только транслировать чужеземные мысли, а свои выветрились совсем?
Мирон опустил глаза.
— Папа сейчас приедет и все попробует уладить, — обрадованно сказала Лена.
— Ну, вот видишь, сын, сейчас приедет «скорая помощь» в виде дедушки-генерала, а может, уже и с адвокатом, так что не волнуйся. Можешь пить дальше за рулем и куролесить.
— Отец, зачем ты так?
— Да что ты за такой жестокий человек, Бразгин! — кричала Лена.
— Да, да, — согласился Дима и ушел в свою комнату.
К страху, который постоянно жил в его душе, добавилась тревога, и он чувствовал, что силы его организма истощаются.
Выступая с докладом на трибуне, Дмитрий Бразгин не мог избавиться от чувства вины. Может, он зря так с сыном? Вон, другие детки и не такое выкидывают, и все им сходит с рук. Главное, чтобы не пронюхали журналисты. Поэтому свою планируемую пресс-конференцию он отменит под любым предлогом, потому что какой-нибудь писака-проныра может что-нибудь разведать и задать вопрос, на который ему отвечать совсем не хочется. О проблемах космической отрасли он расскажет журналистам в следующий раз. Да и нечем тут гордиться: последние два года спутники с завидной точностью падали в океан. В одних случаях отказывало оборудование, и спутник терял управляемость, в других — просто не долетал до своей орбиты, потому что на старте взрывалась ракета, которая выводила спутник на заданную траекторию. По каждому инциденту работала межправительственная комиссия, выводы которой были весьма обтекаемые — «человеческий фактор». На самом деле это означало, что в крушении ракеты «Удар-М» виноват конкретный «слесарь Иванов», который загадочно перепутал полюса у датчиков угловой скорости на борту ракетоносителя.
Информационные агентства захлебывались в потоках новостей, называя взрыв «Удара-М» диверсией, потому что перепутать полюса у датчиков было невозможно, к каждому был подключен провод разного цвета. Чтобы перепутать провода, надо чтобы узел собирал «слепой слесарь Иванов».
Доклад закончился, начались выступления, и Бразгин с пристальным вниманием наблюдал за присутствующими, среди которых выделялся генеральный директор «Орбитальной группировки» Владимир Николаевич Яценко, в космической отрасли слывший корифеем, если считать, что космонавтика — это тоже искусство. Он был первым учеником основателя отрасли Ильи Гладкова, и фотография, где Гладков смотрит на ученика с любовью, давно обошла все российские издания. Владимир Николаевич периодически объявлял о том, что уходит на пенсию, и любил слушать, как он незаменим, говорил о преемнике и некоторым даже обещал свою должность. Но Дмитрий знал точно — Яценко никуда и никогда не уйдет, он не такой породы, он монумент, которого не сдвинешь и который еще при жизни умудрился сделать из себя легенду.
