Моментально перестают жевать все тридцать гурманов. Слышно, как падает суфле. Что до Робера — он, подобно раненому слону, издает яростный рев, бежит на кухню и вооружается большим ножом мясника... Официант, ведающий винами, страшно рычит, лицо его окрашивается в необыкновенный переливчато-лиловый цвет... Он отбивает горлышко у бутылки сухого шампанского... 26-го года... Пьер, старший официант, хватает нож для снятия мяса с костей. Все трое с душераздирающими, нечеловеческими яростными воплями гоняются за Эй-Джеем по всему ресторану... Опрокидываются столы, с грохотом летят на пол марочные вина и несравненные блюда... В воздухе звенят крики: «Линчевать его!» Престарелый гурман с безумными, налитыми кровью глазами мандрила завязывает палаческим узлом красный бархатный шнур занавески... Видя, что загнан в угол и надвигается опасность оказаться по меньшей мере расчлененным, Эй-Джей идет с козыря... Он запрокидывает голову и испускает призывный клич борова; и сотня голодных боровов, которых он предусмотрительно разместил поблизости, врывается в ресторан и принимается с чавканьем уплетать изысканные блюда. Подобно огромному дереву, разбитый параличом Робер падает на пол, и его пожирают боровы. «Бедным ублюдкам не хватает образования, чтобы оценить его по достоинству», — говорит Эй-Джей.
Всплывает из своего уединения в местной психушке брат Робера, Поль. Он принимает ресторан, дабы радовать посетителей тем, что сам называет «трансцендентальной кухней»... Качество пищи постепенно снижается, и в конце концов он начинает подавать форменные отбросы, а клиенты слишком запуганы репутацией «У Робера», чтобы протестовать.
ОБРАЗЕЦ МЕНЮ:
Суп из чистой верблюжьей мочи с вареными земляными червями.
Филе из выдержанного на солнце ядовитого ската, политое одеколоном, с гарниром из крапивы.
Supreme de Boeuf[69] из Детского Места, приготовленное на отработанном машинном масле, подается с пикантным соусом из желтков тухлых яиц и раздавленных клопов.
Сахар из лимбургского сыра, засоленный на моче диабетика и опущенный в жестянку с сухим спиртом Flamboyant[70]
Так что клиенты тихо умирают от ботулизма... Потом Эй-Джей возвращается со свитой арабских беженцев с Ближнего Востока. Он пробует кусочек и вопит: «Отбросы, черт побери! Сварите этого умника в его собственных помоях!!»
Итак, легенда об Эй-Джее — забавном, милом чудаке — распространялась и обрастала подробностями... Затемнение. Венеция... Поют гондольеры, а с Сан-Марко и из заведения «У Гарри» доносятся громкие жалобные вопли.
