Он торопливо подносит к глазам перламутровый театральный бинокль — ацтекская мозаика в солнечных лучах.
Длинная колонна юных греков марширует с гипсовыми кубками, полными дерьма, они опорожняют кубки в известняковую мергельную яму.
На краснокирпичной Пласа де Торос послеполуденный ветер колышет ветви пыльных тополей.
Деревянные кабинки вокруг горячего источника... обломки разрушенных стен в тополиной роще... скамейки, гладко, как металл, истертые миллионами мастурбирующих мальчиков.
Юные греки, белые как мрамор, ебутся по-собачьи на портике большого золотистого храма... голый Отщепенец перебирает струны лютни.
Шагая в красном свитере по шпалам, он встретил Сэмми, сына Владельца Верфи, с двумя мексиканцами.
— Эй, Тощий, — сказал он, — хочешь, отдрючу?
— Ну... Да.
Мексиканец затолкнул его на ветхий соломенный тюфяк и поставил на четвереньки — вокруг танцует в ритме их движений чернокожий мальчик... розовое солнце высвечивает его член сквозь отверстие, оставленное в доске выпавшим сучком.
Пустыня голого розового стыда до пастельно-голубого горизонта, где громадные железные столовые горы врезаются в расколотое небо.
«Все хорошо!» — Сам Бог велит вам щеголять трехтысячелетним ржавым товаром...
Град хрустальных черепов вдребезги разбил теплицу в зимнем лунном свете...
После американской женщины на пронизывающе сыром сент-луисском приеме в саду остался слабый запах яда.
Пруд, затянутый зеленой ряской, в запущенном французском саду. Нелепая гигантская лягушка медленно поднимается из воды на сцену из ила и начинает играть на клавикордах.
В бар врывается соллаби и принимается чистить башмаки Святого жиром своего носа... Святой раздраженно пинает его в рот ногой. Соллаби вопит, поворачивается и срет на брюки Святого. Потом бросается на улицу. Вслед ему задумчиво глядит сутенер...
Святой зовет хозяина:
— Боже мой, Эл, что за гадюшник ты тут держишь? Мои новенькие брюки из рыбьей кожи...
— Извини, Святой. Сам не пойму, как это он мимо меня проскользнул.
(Соллаби — это каста неприкасаемых в Аравии, члены которой знамениты своей постыдной низостью. В роскошных кафе всегда имеются соллаби, которые оформляют гостей, пока те едят, — для этого предусмотрены специальные отверстия в скамьях. Обыватели, которые желают уронить свое достоинство и окончательно деградировать — а столь многие желают этого в наше время, надеясь хоть что-то урвать от жизни, — предлагают себя для пассивного гомосексуального совокупления в лагере соллаби... Ничто с этим не сравнится, рассказывают они мне... Однако в конце концов соллаби становятся богатыми и высокомерными и утрачивают присущую им низость. Каково происхождение неприкасаемых? Вероятно, каста падших священников. И действительно, неприкасаемые, беря на себя всю людскую низость, выполняют функцию, присущую духовному лицу.)
