— Вот адрес, — прошелестел доктор, не шевеля губами.
Он бросил в ладонь Карла скомканную бумажку. Его грязные пальцы, лоснящиеся поверх грязи, задержались на рукаве Карла.
— Остался вопрос о моем гонораре.
Карл сунул ему одну банкноту из пачки... и доктор исчез в серых сумерках, потасканный и неприметный, как старый джанки.
Карл увидел Хоселито в просторной, чистой, залитой светом комнате с ванной и бетонным балконом. И нс о чем говорить здесь, в холодной пустой комнате с водяными гиацинтами в желтой вазе и прозрачно-голубым небом с плывущими облаками, и страхом, мерцающим в его глазах. Когда он улыбался, страх улетучивался лучиками света, загадочно исчезавшими в высоких холодных углах комнаты. Да и что я мог сказать, чувствуя вокруг себя смерть и маленькие фрагментарные образы, которые возникают в голове перед сном?
— Завтра меня переведут в другой санаторий. Приходи ко мне. Я там буду один.
Он закашлялся и принял кодеиниту.
— Доктор, насколько я понимаю, то есть как мне дали понять... я читал и слышал — сам-то я не медик, да и не прикидываюсь таковым, — что теория санаторного лечения практически вытеснена или по крайней мере в значительной степени дополнена химической терапией. Как по-вашему, это правильно? Я хочу сказать, доктор, прошу вас, признайтесь мне со всей откровенностью, как мужчина мужчине, что вы думаете о соперничестве химического и санаторного методов лечения? Вы что, фанатик?
Индейское лицо доктора, выдававшее больную печень, было непроницаемо, как у сдающего карты.
— Вполне современно, как видите. — Лиловыми от плохого кровообращения пальцами он указывает в направлении комнаты. — Ванна... вода... цветы. Да и всё прочее. — Закончил он с акцентом кокни и с победной ухмылкой. — Я напишу для вас письмо.
— То самое письмо? В санаторий?
Доктор говорил из страны черных скал и больших радужно-бурых лагун.
— Обстановка... современная и удобная. Надеюсь, вы убедились, что это так и есть?
Карл не видел санатория из-за декоративного фасада, покрытого зеленой штукатуркой и увенчанного непонятной неоновой рекламой, мертвой и зловещей на фоне неба в ожидании темноты. Санаторий был, очевидно, построен на большом известняковом мысу, где цветут деревья и тянутся к морю усики ползучих растений. В воздухе стоял сильный запах цветов.
Команданте сидел за длинными деревянными подмостями, под увитой плющом решеткой. Он абсолютно ничего не делал. Взяв письмо, которое вручил ему Карл, он принялся читать, шевеля губами и водя по строчкам левой рукой. Потом наколол письмо на гвоздь над унитазом и начал что-то выписывать из гроссбуха, полного цифр. Он все писал и писал.
