— Да.
— Возьмем Независимых. У них и фараоны особые — пистолетов не носят, одни дубинки. Помню, как-то раз нас с Педрилой свинтили на Куинз-Плаза. Держись подальше от Куинз-Плаза, сынок... гиблое место... кишит сыщиками. Слишком много уровней. Легавые выскакивают из чулана, накачавшись аммиаком, как разъяренные львы... набрасываются они на бедного старого специалиста по карманам пьянчуг, от страха у него исчезают вены. Он неделю трескается под шкуру, а то и слезает на те пять двадцать девять, что Нью-Йорк щедро и даром выдает наркотам-карманникам... Так что Педрила, Гончий Пес, Ирландец, Матрос — берегитесь! Взгляните вперед, взгляните вперед, прежде чем ступить на этот путь...
Мимо со зловещим железным скрежетом проносится поезд подземки.
Дезинсектор делает доброе дело
Матрос мягко коснулся двери и неторопливым движением руки воспроизвел узоры крашеного дуба, оставив на нем едва заметные радужные завитки слизи. Его рука по локоть проникла внутрь. Он отодвинул внутренний засов и посторонился, пропуская паренька вперед.
Пустую комнату заполнял тяжелый бесцветный запах смерти.
— Эта берлога не проветривалась с тех пор, как Дезинсектор морил кокаиновых клопов, — извиняющимся тоном сказал Матрос.
Обостренные чувства паренька заметались в бешеном изучении обстановки. Дешевая квартира с проходными комнатами, вибрирующая от бесшумного сотрясения. Прибитый к одной из стен кухни металлический желоб — был ли он и впрямь металлическим? — переходил в нечто вроде аквариума или бака, наполовину заполненного полупрозрачной зеленой жидкостью. По полу были в беспорядке разбросаны обветшалые вещи, износившиеся на неведомой службе: суспензорий, предназначенный для защиты некоего деликатного органа плоской веерообразной формы; многослойные грыжевые бандажи, бинты и подвязки; большое дугообразное ярмо из пористого розового камня; маленькие свинцовые трубочки, обрезанные с одного конца.
Воздушные потоки от движения тел разгоняли застоявшиеся лужи запахов: истощенно-мальчишеский запах пыльных раздевалок, хлорки плавательных бассейнов, высохшей спермы. Прочие запахи витками розовых спиралей добирались до неведомых дверей.
Матрос пошарил под умывальником и извлек оттуда пакет в оберточной бумаге, которая тотчас расползлась в руках и рассыпалась желтой пылью. На стол, уставленный грязной посудой, он выложил иглу, пипетку и ложку. Но ни один тараканий усик не учуял крошек тьмы.
— Дезинсектор делает доброе дело, — сказал Матрос. — Иногда чересчур доброе.
