Я оказался копией Джемисона — с этим моим выслеживанием и вынюхиванием. Я даже украл ее ключ!
Я так устал от самого себя! Мне было так стыдно! Я опустил руку глубже в воду и так скрючил пальцы, что они стали похожи на пальцы Лизы — руки-крюки. Дождь мерно стучал по стеклянной крыше, а я сидел и думал обо всем этом. Касс не сказала отцу, что по-прежнему ходит сюда. Но с другой стороны, отец запретил ей только из-за этой глупой стычки с Халлораном во время прошлого сенокоса. А Касс ведь пыталась ему объяснить. Я вновь услышал ее голос, так же ясно, как будто это было вчера:
— Если мама продает Халлорану яйца, почему я не могу позировать ему? Модели ему нужны намного больше, чем яйца.
Я оглянулся на все эти картины, которые он с нее написал, и подумал, что Касс права. Нельзя ее винить. Если бы я вступился и поддержал ее, когда она старалась переубедить отца, может, нам бы и удалось заставить его изменить свое мнение. Все могло сложиться иначе для нас обоих.
Но Касс пришлось справляться одной, без меня. Я, видимо, слишком был занят слежкой за Джемисоном или сидел в леднике и аккуратно заносил ее дневные перепалки с родителями в «Список». Упрямица и спорщица я записал несколько раз, а она тем временем боролась в одиночку, вот и проиграла.
Мне следовало прийти ей тогда на помощь. Так что если теперь все изменилось и она решила проводить свои дни и даже ночи, позируя Халлорану, — это не мое дело и уж тем более не Джемисона, так же как мои дни и ночи больше не ее забота.
Ну а если бы мои подозрения подтвердились — что с того? Разве для меня это что-нибудь изменило? Сидя там, я вовсе не был в этом уверен. Не могу я быть ей и братом, и тюремщиком одновременно! Мне надо сделать выбор и признать, что не так-то много в мире людей, подобных Халлорану, полностью поглощенных тем, как нарисовать лицо и тело. В следующий раз это может быть кто-то другой, вроде меня. Кто-то, кому, если уж быть честным до конца, моя сестра нужна так же, как мне нужна Лиза.
Я долго сидел там и думал. И даже не слышал, как открылась дверь кухни. Когда наконец вошел Халлоран и увидел, как я глажу кончиками пальцев холодную кремовую кожу фарфоровой русалки, он ничего мне не сказал. Такой он, Халлоран. За это он мне и нравится. Он просто поплотнее закрыл за собой дверь, подошел и встал рядом.
Я кивнул в сторону двери, которую он так осторожно закрыл:
— Она там, верно?
Он не сразу мне ответил, потянулся к полке, набитой всякой всячиной, за кормом для рыб и стал кормить своих последних рыбок.
