| Ostap and Andrii flung themselves into this sea of dissipation with all the ardour of youth, forgot in a trice their father's house, the seminary, and all which had hitherto exercised their minds, and gave themselves wholly up to their new life. | Остап и Андрий кинулись со всею пылкостию юношей в это разгульное море и забыли вмиг и отцовский дом, и бурсу, и все, что волновало прежде душу, и предались новой жизни. |
| Everything interested them-the jovial habits of the Setch, and its chaotic morals and laws, which even seemed to them too strict for such a free republic. | Все занимало их: разгульные обычаи Сечи и немногосложная управа и законы, которые казались им иногда даже слишком строгими среди такой своевольной республики. |
| If a Cossack stole the smallest trifle, it was considered a disgrace to the whole Cossack community. He was bound to the pillar of shame, and a club was laid beside him, with which each passer-by was bound to deal him a blow until in this manner he was beaten to death. | Если козак проворовался, украл какую-нибудь безделицу, это считалось уже поношением всему козачеству: его, как бесчестного, привязывали к позорному столбу и клали возле него дубину, которою всякий проходящий обязан был нанести ему удар, пока таким образом не забивали его насмерть. |
| He who did not pay his debts was chained to a cannon, until some one of his comrades should decide to ransom him by paying his debts for him. | Не платившего должника приковывали цепью к пушке, где должен был он сидеть до тех пор, пока кто-нибудь из товарищей не решался его выкупить и заплатить за него долг. |
| But what made the deepest impression on Andrii was the terrible punishment decreed for murder. | Но более всего произвела впечатленья на Андрия страшная казнь, определенная за смертоубийство. |
| A hole was dug in his presence, the murderer was lowered alive into it, and over him was placed a coffin containing the body of the man he had killed, after which the earth was thrown upon both. | Тут же, при нем, вырыли яму, опустили туда живого убийцу и сверх него поставили гроб, заключавший тело им убиенного, и потом обоих засыпали землею. |
| Long afterwards the fearful ceremony of this horrible execution haunted his mind, and the man who had been buried alive appeared to him with his terrible coffin. |
