Оливия в притворном испуге возвела глаза к небесам. На самом деле она восхищалась всеми своими братьями и сестрой. Впрочем, следовало признать: ее семья была более консервативной, чем семейство Редмонд. Однако она чувствовала: члены ее семьи более счастливы. И вообще, им всем ужасно повезло! Ведь они имели возможность сидеть вот так вместе, смеяться и разговаривать, зная, что всегда могут получить еще кофе и джема… Их жизнь являлась полной противоположностью той нищете и убожеству, в которых прозябала семья Даффи.
Жаль только, что она не могла рассказать своим близким о Лайоне. А ведь как было бы приятно рассказать о нем людям, которых она любила… При мысли об этом Оливия невольно вздохнула.
Тут Женевьева с важным видом откашлялась и, зашуршав газетой, произнесла:
– Так, давайте посмотрим… Хм… лорд Бездушие. Так они именуют маркиза Драйдена – ну не смешно ли? Он якобы разыскивает четырех вороных коней «в белых чулках». Должно быть, волнующее занятие… Сестры Силвертон вернулись из-за границы и пользуются большим успехом в обществе… Леди Арабелла Хексфорд, по общему мнению, вскоре будет помолвлена. Сейчас она в Лондоне, часто бывает на балах и приемах… Мы один раз ее видели. Помнишь, Оливия? Очень красивая блондинка.
– Лучше уж пусть Редмонда захомутают, чем одного из нас, – с усмешкой пробормотал Йан.
Оливия медленно опустила свою чашку с кофе. Ее вдруг охватило ужасное чувство – казалось, она стремительно падает в пропасть, точно зная, что в конце концов разобьется.
– Там упоминается, за кого леди Арабелла собирается замуж? – Оливия почти не чувствовала, как ее губы произносили эти слова.
– Могу сказать тебе только одно: в книге записей пари в «Уайтс» ставят на Лайона Редмонда, – ответил, зевая, Йан.
«Примите то, к чему обязывает вас судьба, и любите людей, с которыми судьба вас сводит, но делайте это от всего сердца».
Ох как же она могла об этом забыть? Совсем потеряла голову – вот в чем причина! «Обязывает» – это все равно что «приковывает цепью», которая, похоже, обмоталась вдруг вокруг ее сердца и сдавливает его, не давая дышать…
Неужели судьба и впрямь приковала Лайона к герцогской дочке и к жизни, в точности такой, как у его отца? Что ж, возможно, его будущее было предопределено с момента рождения – словно он, Лайон, был чеканной монетой. И не существовало закона, который гласил бы, что любовь сможет пересилить чувство долга. С другой же стороны, не было и такого, в котором говорилось бы, что не может.
