– Я не могу выносить такую несправедливость, понимаете? – Она никогда ни с кем не говорила на эту тему, во всяком случае с родными. Те считали Оливию умной – даже чересчур умной, – а также жизнерадостной, веселой, остроумной и язвительной. Но ко всем этим качествам добавлялось еще одно, о котором домашние не знали: Оливия страдала от несправедливостей мира и пыталась делать хоть что-нибудь, чтобы исправить этот мир.
– Не можете выносить? – переспросил Лайон с ласковой улыбкой.
Теперь щеки ее вспыхнули, и она в волнении проговорила:
– Эта треугольная торговля… эти работорговцы… эта незаконная деятельность… Они покупают и продают людей. Вырывают их из семей и продают. Вы можете представить, что вас вдруг лишили свободы, вашей привычной жизни? Лишили ради прибыли… О, невыносимо такое наблюдать. А я… Я слишком мало могу сделать, но стараюсь хоть что-то делать, чтобы помочь этим несчастным, понимаете?.. Поэтому я читаю и раздаю памфлеты, когда есть возможность. А также оказываю помощь с миссис Снид и…
Казалось, он внимательно ее слушал, однако выражение его лица было трудно разгадать. Да, он, конечно же, слушал, но, возможно, думал о чем-то другом. И еще ей казалось, что от него, словно сияние солнечного света, исходили тепло и нежность.
«Да ведь он все понял, он меня понял!» – внезапно промелькнуло у Оливии. Впрочем в глубине души она уже давно знала, что он ее поймет. И, следовательно…
«Ох как я его боюсь!» – воскликнула она мысленно. Но это был особый, головокружительный, восхитительный страх! Словно стоишь на вершине высокой горы и видишь вокруг бесконечное пространство.
– Почему же вы не хотели показать памфлет мне? – спросил он с удивлением.
– Ну, считается, что все это не для женщин, разве нет? То есть и для женщин тоже, но только для старых дев, а также тех, которых называют «синими чулками». И еще, наверное, для молодых девушек, не имеющих приданого. А я не отношусь ни к одной из этих категорий. Да, забыла сказать про очень властных женщин с громкими голосами – этим тоже можно.
– Например, миссис Снид, – с ухмылкой заметил Лайон.
– И у нее рокочущий голос, верно?
– Да, просто рев.
– Родители не осуждают мои занятия благотворительностью, но сразу меняют тему, стоит мне об этом заговорить. Но у меня есть и другие темы для разговора. И другие увлечения. Я не трещу без умолку только об одном. – Забавно, но сейчас ей казалось, что она только и делала, что трещала об этом. Сказать по правде, она и впрямь разболталась.
