Через несколько дней оба поняли, что перед ними обоими встала проблема сущности их отношений. Живя бок о бок в тесной хижине, они сближались не только эмоционально. Оба ощущали физическую тягу друг к другу. Однажды вечером после ужина, готовясь ко сну, они решили обсудить это.
Разговор начал Хан, который заявил, что его влечет к ней гораздо сильнее, чем тогда, на корабле. Лизендир рассмеялась.
— Ну так что? Ты жил несколько месяцев среди женщин-леров, и они ведь не пытались изнасиловать тебя?
— Но ты же знаешь, что у нас с тобой все совсем не так?
— Конечно.
Она надолго замолчала, но Хан не отказался от мысли поговорить серьезно. Он понимал, что Лизендир чем-то глубоко встревожена, но не могла или не хотела открывать причину волнения. Он попытался подойти к запретной теме, расспрашивая ее о народе, о ней самой. Хан многое понял за время, когда жил среди леров, но многого еще не понимал и не мог это сделать без ее помощи. И она стала предельно откровенной.
Он начал издалека:
— Я всегда думал о лерах, как о чужой расе, настолько чужой, что люди не могли с ними сродниться. И это разделяет нас с тобой.
— Нет, совсем нет. Между нами гораздо больше различий, чем ты думаешь. И основа этих различий в том, что твой народ забыл, откуда произошел, а мой — нет. И никогда не забудет. У людей перед нами огромное преимущество: они не знают, как появились. Люди просто следуют по пути эволюции и стараются заполнить часть неведомой им истории мифами, в которые по существу не верят. И тем не менее эти мифы существуют. Вы возникли из первобытного хаоса. О себе мы не можем этого сказать. Мы сделаны искусственно! Обычный продукт цивилизации. Ваши ученые, создав нас, так же бездумно играли с законами вселенной, как ребенок со спуском нейтронного пистолета. Прагматизм! Эксперименты! И полное пренебрежение законами развития живой материи.
Она была вне себя от ярости.
— Хан, они хотели узнать, смогут ли вывести супермена искусственно и играли со структурой ДНК, перестраивали ее. Они вырастили в своих лабораториях новое поколение, не имеющее вековых традиций. Эволюция бесконечно разнообразна, Хан, и никто не знает ее законов. Ни люди, ни леры. Поэтому когда людям удалось создать новую форму жизни, они были бесконечно удивлены. Да, это оказалось чуть ли не магией. Они сами по себе смогли достичь следующей резонансной частоты, как в музыке следующего полутона, хотя совершенно не имели понятия о законе построения музыкальной гаммы. Вернее, следующего аккорда. Или, как в физике, следующего стабильного состояния элемента. Магия, магия. Я содрогаюсь от страха, думая об их опасной игре при полном незнании того, к чему она может привести. Но они были счастливы, когда им удалось сделать это. У людей была за спиной тысячелетняя культура, мы же одним скачком из ничего оказались во втором веке атомной эры. Из ничего! Затем люди заметили, что не могут иметь от нас потомства. Это было ударом. Они смогли создать супермена, но ничего хорошего из этого извлечь не удалось. Суперирония! Они сделали невозможное, но никакой пользы для себя не получили. Они стали как бы родственниками леров, но находящимися в далеком прошлом. Леры оказались не такими, как люди. Может быть, не лучше и не хуже… Просто не такими. Шесть тысяч леров с низким уровнем рождаемости, таким низким, что пришлось вырабатывать систему браков и семейных отношений, дабы немного увеличить число себе подобных. Шесть тысяч на планете, которую населяют пятнадцать миллиардов человек! Поэтому леры бежали с Земли. Действительно, мы обладаем некоторыми способностями, которых вы не имеете. Например, память. Мы тоже можем забывать неприятное, но если для вас это только сдвиг в далекие области мозга, для нас — полное стирание. Поэтому нам приходится быть крайне осторожными — ведь по неосторожности можно потерять и полезные сведения. Правда, это исключает саму возможность пыток — ведь каждый может при необходимости забыть все, что пожелает. У нас более широкий спектр видения — существуют еще два цвета помимо семи. Однако мы не способны видеть в темноте, наш день кончается с наступлением сумерек. А низкая рождаемость… Но утверждают, что закон эволюции гласит: чем выше форма жизни, тем сложнее условия ее воспроизводства. Да и еще много отличий, вплоть до внешнего вида. Вы очень завидуете тому, что мы долго выглядим молодыми. Но зато мы меньше времени проводим в зрелости. И секс в юности. Он дан нам вовсе не для удовольствия, а с целью — для того, чтобы в зрелости, которая у нас длится сравнительно недолго, мы не отвлекались на секс в ущерб полезной деятельности. Да, в юности мы испытываем двадцать интенсивных лет телесной любви — но бесплодной, совершенно бесплодной. А потом приходится связывать жизнь с тем, кого тебе назовет совет, а не с тем, кого хочешь ты.
