- Возьми,- сказал старшина.
Еще не видя, что ему предлагают, Николай вскрикнул:
- Это не мои конверты! Ничего не знаю…- и осекся: на ладони пограничника лежал перочинный нож, подаренный отцом ко дню рождения.
- Не твои? А ножик твой? Почему он лежал вместе с конвертами?
Вопрос пограничника застал врасплох. Надо была что-то придумать, а что?
- Понимаете, нашел… Они валялись. Но я их не взял… бросил.
- Ничего не понимаю! Давай-ка сядем, кацо.- Кубладзе - это был он - взглянул на часы.- У тебя когда смена?
- В час.
Старшина свел черные брови над переносицей. Смена в час, а теперь без четверти шесть.
- Где ты работаешь? - теперь уже строго спросил он.
- На этом самом… Как же его…- окончательно запутавшись, юноша посмотрел прямо в глаза: - Нигде не работаю… Врал, все врал…- Говорить он больше не мог и расплакался, как ребенок, вздрагивая всем телом.
Старшина не успокаивал, не утешал. Он дал Николаю выплакаться, не выражая сочувствия и не коря его и» минутную слабость. Терпеливо докурил папиросу, потом дружеским тоном сказал:
- Давай, брат, в город поедем.- И легонько похлопал по ссутулившейся спине.- А плакать, генацвале, не стоит. Будь мужчиной.
Николай немного успокоился, но поднять глаза стыдился,- он узнал старшину, с которым в городе все были хорошо знакомы. Портрет сухощавого грузина не единожды появлялся в газетах. Заслуженный пограничник был известен своим бесстрашием и смекалкой.
- Ну, пошли, товарищ. Время не ждет,- сказал Кубладзе и добавил: -По дорогам ходи, кацо. На лесных тропках петлять не нужно. Выйдем на дорогу.
Шел Николай рядом со старшиной и со страхом думал, на какую дорогу его выведет пограничник.
Антон был парень с характером: решил во что бы то ни стало своего добиться. Но у двери остановился в замешательстве. Из комнаты Глухаревых доносились громкие женские голоса. В приглушенных и коротких репликах узнал знакомый голос Клавы. Второй, видно, был ее матери. Визгливый и злой, часто срывающийся на крик. По всему судя, мать и дочь ссорились. «А я зачем здесь?» - вдруг пришла мысль. И все же резко толкнул дверь.
- Можно? - спросил он, войдя.
Женщины замолчали, возбуждение на их лицах не успело улечься.
Старшая, с растрепанными волосами, спросила недружелюбно :
- Вы к кому?
- К ней,- ответил Антон, кивнув головой в сторону Клавы.- К тебе. Узнаешь?
Девушка скользнула по нему довольно равнодушным взглядом:
- Что-то не помню.
- Забыла, значит. Ты вспомни собрание, когда тебя из комсомола…
