Февральским солнечным утром после пятисоткилометрового пути она вышла на Ленинградское шоссе. Вдали в дымке прозрачного тумана показалась Москва.
Большой город выглядел по-боевому, готовый в любой момент ответить врагу ударом на удар. На бульварах серебрились только что спущенные аэростаты, высоко в небе патрулировали истребители, настороженно глядели вверх зенитки. По улицам громыхали танки, проходили войска.
Останавливаемся у первого же киоска «Союзпечати». Сегодняшние газеты! В очереди узнаем: только что по радио Юрий Левитан сообщил об освобождении нашими войсками Ростова и Харькова.
Хорошо начался новый год! После тяжких испытаний, огромных потерь в людях и технике, когда даже союзники неделями исчисляли сроки нашей гибели, на фронтах наступил долгожданный перелом. Пора, пора!
2 февраля 1943 года закончился разгром оккупантов у берегов Волги. 330 тысяч солдат и офицеров не досчитался Гитлер. Прорвана блокада города Ленина. Освобождены Великие Луки. За ними — Ростов, Харьков. Стратегическая инициатива прочно захвачена советскими войсками.
Около нас задержалась колонна грузовиков с противотанковыми «ежами» в кузовах. Хотя гитлеровцы отогнаны от столицы всего на сотню километров, командующий Московской зоной обороны уже отдал приказ убрать заграждения, прикрывавшие подступы к городу.
Пересекаем Красную площадь. Справа — близкие сердцу заснеженные зубцы кремлевской стены и серебристые ели по обе стороны ленинского Мавзолея. Последний раз я был здесь 8 августа 1941 года, после выхода из окружения. Мне посчастливилось тогда разговаривать в Кремле с Михаилом Ивановичем Калининым. На приеме было десять командиров, только что прибывших с фронта за получением правительственных наград.
В сопровождении секретаря Президиума Верховного Совета СССР А. Ф. Горкина к нам вышел Михаил Иванович. Он выглядел сильно усталым, лицо осунулось. Видимо, бессонные ночи измотали его… Поздоровавшись с каждым из нас (Горкин успел шепнуть: «Осторожней, руку сильно не пожимать!»), Михаил Иванович пригласил всех за стол.
Обращаясь ко мне, он спросил:
— Так что же, отступаем опять? — и, словно рассуждая сам с собой, продолжал: — Как это может быть? Мы много уделяли внимания Красной Армии, снабдили ее чем нужно, а она отступает. Ведь бои идут у Смоленска, Ленинграда… В чем дело? Почему?
Мы сидели притихшие. Всех нас охватило такое ощущение, будто именно мы виноваты в отступлении войск. Я рассказал Михаилу Ивановичу о том, как враг застиг нас врасплох внезапным нападением.
