… Меня, значит, подобрали немцы, которые возвращались с ночного похода к Мальте, и так я стал военнопленным. Даже хуже. После этого ужасного взрыва, хоть был он и в моем воображении, и двухнедельной морской ванны я чувствовал себя совсем отвратительно, но немцам не нужны были отвратительно чувствующие себя пленные. Кое-кто из них с удовольствием выпустил бы мне кишки наружу, настолько они были злые после неудачного, насколько я понял, налета на нашу базу. Но я держался, стараясь не подать повода к окончательной расправе. Пока меня не переправили в лагерь для военнопленных, со мною обращались так, словно я был не человек, а мешок с картошкой. Да, впрочем, с мешком картошки обращались бы получше. А я чуть не помер, пока приходил в себя. Дорого мне обошлись эти несколько дней, проведенные у торпедников. Меня так избивали, что я перестал быть похож на человека. Я слышал, что с английскими пленными немцы обращались прилично, но мне не повезло — меня почему-то приняли за еврея из польского авиаполка, хотя я изо всех сил пытался доказать обратное. Я уже хотел умереть поскорее, но каждый раз, когда ловил себя на мысли о самоубийстве, вспоминал вдруг капитана Торранса. Я чувствовал, что мне нужно выжить в ЭТОМ, по его определению, мире, ведь я еще не совершил пока при этой жизни того, ради чего стоило бы умереть. Я знал, что Торранс при следующей встрече мне этого уже не простит…
Когда я наконец попал в концлагерь в самой Германии, жить стало полегче. Фрицы меня допрашивали, но я им наврал с три короба… Их вообще-то легко дурить, если у тебя голова на плечах, а не горшок с дерьмом… но пощады потом не жди! Я их дурил, пока эсэсовцы из какого-то там особого отдела не пронюхали каким-то образом, кто я есть на самом деле, ну и пустили в оборот… да в такой, что вам, друзья мои, и не снился никогда! Что в сравнении с этим иголки под ногти… Тьфу! Мелочь натуральная! Немцы раскопали всю мою подноготную, кто я, да откуда, да чем занимался на «Защитнике», чем на «Салташе»… Им быстро стало известно, что это я улетел на ихнем «мессершмитте» с пакетом, но одного только они так и не узнали точно — КУДА этот пакет делся! Да я бы рассказал им все, жалко, что ли? И даже с удовольствием… Да побоялся газовой камеры. Я прекрасно знал, что сумасшедших они запихивают в газовую камеру. Сразу же после постановки диагноза! И без лишних вопросов.
Но я ничего им не сказал. Меня так дубасили, так дубасили!.. Думали, что я их опять вожу за нос. Я уже снова стал подумывать о том, чтобы перебраться поскорее под крылышко к Торрансу… Но когда я видел его во сне или в бреду, то постоянно слышал от него одно и тоже: КУДА ЛЕЗЕШЬ, ДУРАК, НЕТ ТЕБЕ ПОКА ТУТ МЕСТА!
