«Как странно, — подумала Меган. — Ведь мать по собственной инициативе ушла из семьи». Именно она трахалась потом со второразрядным актеришкой на съемной квартире, бросив детей на попечение отца и целого калейдоскопа случайно нанятых им нянек. Ну, и на Кэт, разумеется. И тем не менее, именно мать чувствовала обиду. Возможно, она не смогла простить отцу того, что он стал гораздо более знаменитым, чем она.
Ее карьеру можно назвать сугубо английским феноменом. Если бы Оливии Джуэлл хоть раз в жизни пришлось писать анкету с описанием своей профпригодности и особенностей амплуа, то «сдобная бабенка» подошло бы в самый раз. В 1950-е годы она с триумфом снялась в полдюжине фильмов ужасов: выскакивала в кадре в ночной сорочке из подземелья Трансильванского замка, на нее набрасывался сумасшедший доктор, у которого на уме были одни извращенные эксперименты, и так далее. Затем, когда времена и акценты изменились и публике понадобились герои из рабочего класса или из далеких и экзотических стран (например, Джеймс Бонд и его одетый в бикини гарем), она перешла на работу в какой-то второсортный провинциальный театр.
В начале 1960-х Оливии Джуэлл было всего двадцать два года, а она казалась выходцем из другой эпохи. Однако, по ее словам (которым, возможно, благодаря своему воспаленному воображению она сама искренне верила), ничего общего с прозябанием эти годы не имели, потому что именно тогда она добилась того, что ей предсказывали учителя из Академии драматического искусства и — в дальнейшем — критики.
Ее звезда вспыхнула с новой силой в первые годы после того, как Оливия навсегда ушла из дома. Капризная слава увенчала женщину своим нимбом весьма поздно: ей было почти сорок (она всем говорила, что тридцать два). Тут ей перепала роль шикарной и шумной соседки из знаменитого телевизионного спектакля 1970-х годов «Еще чашечку чая, святой отец?» Человек, мелькнувший в окне черного такси, играл там ведущую роль застенчивого молодого священника, который оказывал на своих прихожанок совершенно неотразимое влияние. И вот, в расплавленной духоте лондонского лета 1976 года, когда Кэт изо всех сил старалась готовить на всю семью и уже увлекалась какими-то подростковыми панк-группами, Оливия со своим довольно-таки малопривлекательным викарием вдруг появилась на обложке журнала «Телевизионные новости».
Но звезда ее славы быстро погасла. Через несколько лет после триумфа «Еще чашечку чая, святой отец?» спектакль воспринимался так, словно был поставлен в прошлом веке в доброй старой Англии: все в нем теперь казалось странным, расистским и до нелепости устаревшим. Его герои — закатывающий глаза житель Ямайки, благодушный индиец, заикающийся ирландец и (да, конечно) аппетитная, стареющая бабенка из соседней квартиры, которая явно была женщиной с прошлым, — всех их словно смыло волной злобных насмешек над Маргарет Тэтчер и другими актуальными реалиями новой эпохи.
