Мика поспешно взял себя в руки.
— Но как?
— Пойдем на слушание и заявим протест. Поскольку она невиновна, мы решительно против экстрадиции.
Сдавленный вздох сорвался с губ Хизер. Почувствовав ее страх, Мика торопливо переспросил:
— Что значит — экстрадиция?
— Если не удастся этого избежать, — терпеливо объяснила Кэсси, — то ее немедленно отправят в Калифорнию и там предъявят все обвинения.
— И это означает, что она признается в том, что на самом деле она Лиза Мэтлок?
— Вовсе нет. Суду придется это доказать. Как и все то, в чем ее еще обвиняют.
— Но если она не Лиза Мэтлок, то значит, остальные обвинения отпадают автоматически?
— Верно, но то, что мы думаем, и то, что говорит сама Хизер, это одно. А то, что думают в Калифорнии, возможно, совсем другое.
— Они ошибаются. Я хочу, чтобы с нее сняли все обвинения.
На губах Кэсси появилась грустная улыбка.
— Будь все так просто, я осталась бы без работы. А правосудие не всегда выбирает самый прямой путь.
— А как же презумпция невиновности? Разве она больше не работает?
Кэсси помялась, прежде чем ответить.
— Не всегда, — покачала она головой.
В эту минуту у Мики появилось неприятное предчувствие, что их беды только начинаются.
* * *
Звонков было немного, но это и неудивительно, учитывая, что в Лейк-Генри стояло раннее утро. Поппи заставила огонь в камине разгореться пожарче, сделала себе чашечку кофе и, усевшись перед окном, уставилась на озеро. Мысли ее по-прежнему вертелись вокруг Хизер. Где она сейчас, что делает, гадала Поппи. Это было не просто любопытство. У Поппи было немало подруг, которых она знала гораздо дольше, чем Хизер. Но Хизер она любила больше всех. Они сблизились сразу же. Поппи тогда училась на втором курсе университета, а Хизер, проторчав всю неделю на работе, только и мечтала о том, чтобы куда-нибудь выбраться. Каждые выходные они большой компанией отправлялись в горы, и хотя у Поппи, казалось бы, было куда больше общего с другими студентами, чаще всего она болтала именно с Хизер.
Вспоминая прошлое, Поппи внезапно подумала, что говорила-то в основном она. Хизер оказалась прекрасной слушательницей, а Поппи, вынужденная вечно сдерживаться из-за положения, которое занимала в городе ее семья, охотно отводила душу. Потом она угодила в аварию. Выздоровление было кошмаром. И всегда рядом с ней была Хизер. Казалось, она без всяких просьб заранее знает, что нужно Поппи. Нет, она не проливала слез и не пыталась утешить ее словами, от которых было мало проку. Просто верила сама и убедила Поппи в том, что жизнь еще не кончена — надо принять то, что есть, и жить дальше. И ее спокойная уверенность поддерживала Поппи.
