Точка! - Он прихлопнул ладонью по столу.
- Бывают же исключительные обстоятельства. Например, как у него: свадьба.
- Перетерпит. Не бойся, земной шар не сдвинется. - Босов заглянул через мое плечо в бумаги, недовольно поморщился. - Я их знаю. Так на чем мы остановились?
- По-моему, ты не прав, - сказал я. Этот мужичонка чем-то задел меня, после его ухода стало неловко, стыдно и за Матвея, и за себя, что не вступился. - Что тебе, трудно было расписаться? Всего-то несколько секунд. Дело не стоило выеденного яйца, мы больше говорим о нем.
- Конечно, не трудно. Но принцип есть принцип, - твердым голосом, с убежденностью в своей правоте отрезал Матвей. - Гуманист... Я знаю, что делаю.
- Вряд ли он придет к тебе завтра.
- Как миленький чуть свет прибежит.
- Ну, а если не прибежит?
- Его забота. - Матвей пожал плечами.
- И тебе не жаль его?
- По-человечески? - Матвей задумался. - Скоро проводим его на пенсию. Так что... - Он снова немного помедлил. - Так что сам понимаешь! Хотя не скрою: жалко.
Я ведь тоже не сухарь и сознаю его обиду. Но все куда сложнее, чем тебе кажется. Тут отвлеченный гуманизм не поможет. Сядь вот сюда, - он показал на свое кресло, - всем нутром это почувствуешь.
- Старичка раньше времени списываешь. Он еще понадобится колхозу.
- Не перегибай палку, - Матвей провел рукою по волосам. - Никто его не списывает. Но куда денешься от факта: через месяц уйдет Пантелей Макарович на пенсию, и поминай старика как звали. Да и дочку он выдал не за нашего... А нам работать, поднимать хозяйство. Поэтому главный упор я делаю на молодежь, специалистов, и в первую голову - на механизаторов. Он скосил глаза на часы и, все больше и больше возбуждаясь, принялся снова расхаживать по ковру. - Ты ловишь меня на мелочах, но я, брат, знаю одно:-молодым строить комплекс, им же работать на нем. Поэтому, как говорят французы, вернемся к нашим баранам. Да, Федор Максимович! Комплекс... Это будет настоящая фабрика мяса и молока!
Вернулась Таня, расстелила на большом столе салфетку и поставила кастрюли с борщом и котлетами, чай в термосе, положила хлеб.
- Разлить? - Она с выжиданием посмотрела на Босова.
- Спасибо, Танюша. Мы сами, - отчего-то краснея и без цели перебирая у себя бумаги, отозвался Босов. - Ты свободна. Иди тоже пообедай.
- Может, вы составите нам компанию, осчастливите нас? - предложил я Тане. Но она сделала лицо недоступно-строгим, ниточки ее темных бровей возмущенно взлетели кверху.
