Интересно, что случайные прохожие, общаясь друг с другом, как правило, в строго информационном поле («сколько времени?» или «как пройти на Газгольдерную улицу»), могут вдруг высказаться не к месту художественно.
Однажды, когда я спросил: «Который час?», прохожий ответил: «Твой!» А в незнакомой мне Сызрани, где я поинтересовался насчет ближайшей пивной, мне сказали: «Там же!» Еще случай. Проходил я мимо женщины, стоящей возле картонного ящика с надписью «Самсунг». Женщина мне сказала: «Эх, зря ты в другую сторону идешь! А то бы по пути мне коробочку донес!»
Эх! Всё бы ничего, если б не ящик!
Прощаемся в передней. Объятья, поцелуи в щеку. Зачем? Скоро же увидимся – снова расцелуемся. Зачем? Вот, если бы мы, расставаясь, вдруг надавали друг друга по щекам – тогда, при встрече, наши поцелуи были бы искренними. А так – пустая формальность. Бездушная.
Читаю объявление на стене нашего дома: «Куплю волосы дороже всех» и чувствую в этих словах некую недосказанность. Какую? Задумавшись в очередной раз, я вдруг понял: слова «Куплю волосы» адресуются широкой публике, но затем их интонация резко меняется на проникновенно личную: «Дороже всех… для меня – только ты!»
Именно так и звучат слова бессмертной души, обращенные к каждому, кто желает в повседневности расслышать её голос.
Есть такая здравоохранительная практика: сразу после пробуждения не вскакивать спешно с кровати, но, лежа (ноги вытянуты, руки по швам), повернуть голову в сторону до упора и там – зафиксировать взгляд, а затем – в другую сторону до упора и там – зафиксировать взгляд. Это – в горизонтальной плоскости. Потом так же – в вертикальной: головой вверх и вниз, фиксируя взгляд.
Получается – Роза ветров: с Запада на Восток – от Кронштадта до Владивостока. И по вертикали: от северных морей до южных гор. Много раз.
Вот так ежеутренне я утверждаю себя в пространстве – с помощью восстановленных координат, утраченных во сне.
Похоже на крестное знамение, но – одной головой.
Площадь картины Иванова «Явления Христа народу» в Третьяковке равняется жилой площади трехкомнатной квартиры без лоджии и подсобных помещений (6 на 8) А ее значительно меньшая копия, находящаяся в Русском музее в Питере, равняется площади кухни в двухкомнатной квартире (2 на 4). Теперь о литературе. Гоголь сравнивал Русь с тройкой (коренник и две пристяжных), Блок – со своей женой, а Гончаров – с «Великой бабушкой» – в последних словах своего «Обрыва». Далее: Чернышевский – простая змея, а Добролюбов – очковая. Кто так сказал? Тургенев!
