Зима плутала, снег бросая в лица,
И падала в сугробы с головой,
И шёл по снежным улицам столицы
Блаженный – не в себе и сам не свой.
Снег обжигал его босые ноги,
В глазах светилась неба синева,
И толпы собирались у дороги,
Ловя его и взгляды, и слова.
А снег хлестал обветренные губы,
Когда навстречу вышел царь Иван
И протянул юродивому шубу,
И разогнал прохожих балаган.
Иван был грозен, а блаженный жалок,
И говорил, казалось, полный бред,
Но, получивши царственный подарок,
Душой и телом явно был согрет.
Свидетель был в толпе при царском жесте,
Блаженного желавший проучить,
Он замертво упал на ровном месте —
Подарок царский жаждал получить.
Он проявил и хитрость, и упорство,
Актёрский дар найдя в себе самом,
Но обнаружил лживое притворство
Юродивый и сердцем, и умом.
Тут, обратясь к блаженному о друге,
Его приятель вскрикнул: «Вот беда!
На фоне холодов и зимней вьюги
Мой друг уходит, видно, навсегда!
Ты многое, блаженный, разумеешь,
В душе моей и горечь, и пожар…
Быть может, друга ты спасти успеешь,
Отдав ему бесценный царский дар!»
Казалось, тело было бездыханно,
И замерзал упавший на глазах,
Но поглядел задумчиво и странно
