— Присаживайтесь рядышком!.. Вы что-то сказали?
Снежана была не просто женщиной до мозга костей, но еще и актрисой, и сейчас с видимым удовольствием вошла в эту почти забытую роль ловкой охотницы за мужчинами, уверенной в легкой победе.
— Да нет, я только пытаюсь сказать.
— Ну, и…
В этот момент ей стало его искренне жаль — столько неловкости и отчаяния отражалось во всем его облике. «Нет, — думала она, — я все-таки дрянь порядочная, а он — чудо… Сейчас таких не делают».
— Я хочу сказать… — он перестал топтаться посреди кухни и решительно сел напротив Снежаны, — что… В общем, надо что-то делать!
— С чем?
— С нашей жизнью.
— Не понимаю, Капитан, о чем вы?
— Хочу сказать, что это вообще не жизнь. Во всяком случае, моя… без вас!
— Капитан… Неужели вы наконец-то… решились объясниться?!
Снежана закусила губу, чтобы не рассмеяться, и почувствовала короткий укол ненависти… к себе самой. Боже, что она несет?
— Как вы сказали? — он медленно поднялся со стула.
— Я поняла, что это была… как бы попытка объяснения…
— Не как бы! А так и есть. Хотя, конечно, любовь в нашем возрасте скорее напоминает дружбу… Тьфу, черт, опять не то говорю!
— Сережа, стойте! — Она вдруг почувствовала какую-то непонятную усталость, охватившую все ее существо. — Не уходите, пожалуйста… Вы правы. Нам с вами вдвоем больше ста лет. Мы одиноки… Так почему бы и не объединиться?
— Вы… Вы это серьезно? Вы правда так думаете? Я знаю, вы — актриса Божьей милостью, но… но это все — совсем не театр, наверное, это выглядит смешно, но у меня такое чувствительное сердце!
Она не стала усаживать Капитана на стул во второй раз. Она встала сама и, уже протягивая руку, чтобы дотронуться до его плеча, подумала, что сейчас произнесет реплику, вполне подходящую для финала всей этой сцены.
— Успокойся, милый, хорошо?
И словно подыгрывая Снежане будто все было заранее задумано и отрежиссировано кем-то, в прихожей громко, заливисто, три раза подряд прозвенел звонок. Все, кто его услышал, разумеется, кроме Насти, знали: так может звонить только один-единственный человек!
— Дон Антонио!
— А это кто? — спросила Настя.
— Сейчас увидишь! — На ходу ответила Мария Петровна и бросилась в прихожую. — Здравствуй, Антонио, здравствуй, человек-праздник.
И даже Настя не задала следующего вопроса, который должен был начаться с «почему?». Все было понятно и так: он — человек-праздник! Такого оживления она еще не видела на лице ни у кого из своих новых знакомых. И такой кучи пакетов, свертков и фирменных упаковок, какую чудом удерживал он сам и сопровождавший его человек (почему-то сразу было видно, что человек — именно сопровождает), тоже. Главное, вместе с ним в тихой уютной — такой домашней квартире Марии Петровны началось что-то невообразимое.
